Валентин Никитин - Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу

Почетной степени доктора богословия Предстоятеля Русской Церкви удостоили Софийская Духовная академия имени св. Климента Охридского (Болгарская Православная Церковь), Православный богословский факультет в г. Прешове (Чехословацкая Православная Церковь).

«В 70-х гг. церковная жизнь оставалась относительно стабильной и протекала без потрясений, подобных тем, какие выпали на долю Церкви десятилетие назад, в годы хрущевских гонений. Государственная политика по отношению к Церкви оставалась в основных своих чертах неизменной, какой она сложилась после отставки Н. С. Хрущева: жесткий, тотальный контроль за всеми проявлениями церковной жизни, противодействие попыткам расширить сферу дозволенного для Церкви, но без массовых репрессий против духовенства или верующих мирян, без массового закрытия церквей и без шумных пропагандистских атеистических кампаний. На общем фоне этой политики репрессивные меры воспринимались уже как эксцессы…» — отмечает протоиерей Владислав Цыпин [176] Цыпин Владислав, прот. История Русской Церкви. 1917–1997. М.: изд. Валаамского монастыря, 1997 (см. гл. IX: «Русская Православная Церковь при Святейшем Патриархе Пимене (1970–1990)»). .

Другой исследователь игумен Дамаскин (Орловский) так характеризует период 70-х и первую половину 80-х годов:

«Идеологи Советского государства предполагали, что препятствия, созданные ими для прихода людей в храмы, приведут к уменьшению числа верующих, а вместе с этим и к закрытию православных храмов. Надзор за духовенством и верующими — в особенности в провинциальных городах — был достаточно суров и в 70-80-х гг., нужно было обладать значительным мужеством, чтобы исповедовать веру в условиях преследований, чаще всего выражавшихся в ограничении служебной деятельности; судебные преследования, практиковавшиеся в предыдущий период, стали единичными. Самым характерным в то время во взаимоотношениях РПЦ и государства была попытка с помощью Совета по делам религий и КГБ удержать контроль над всеми сколько-нибудь заметными явлениями в жизни РПЦ и ее деятелями, но у власти не было достаточных сил, чтобы уничтожить церковную организацию» [177] Дамаскин (Орловский), игу м. Цит. соч. С. 189. .

Впрочем, такой задачи власть в то время уже не ставила. Да и дух времени был иной. Под его воздействием произошла метаморфоза самой власти — в сторону к относительной либерализации и принятию так называемых общечеловеческих ценностей, под которыми естественно подразумевать ценности религиозно-нравственные.

В 1975 году Президиум Верховного Совета СССР внес своим указом законодательные изменения в постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 года «О религиозных объединениях». Отменялась формулировка «религиозные объединения и группы верующих не пользуются правом юридического лица». Вместо этого говорилось о том, что «религиозные общества имеют право приобретения церковной утвари, предметов религиозного культа, транспортных средств, аренды, строительства и покупки строений для своих нужд в установленном законом порядке» [178] Штриккер Г. (сост). «Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью». Кн. 2. Изд. «Пропилеи», 1995. С. 127. . Таким образом, повторялась формулировка постановления Совнаркома от 22 августа 1945 года (оставшегося неизданным). Однако новые дополнения сужали круг дозволенной законом церковной деятельности:

«Религиозные общества имеют право производить складчины и собирать добровольные пожертвования только на цели, связанные с содержанием молитвенного здания, культового имущества, наймом служителей культа и содержания исполнительных органов; религиозные шествия, совершение религиозных обрядов и церемоний под открытым небом, а также в квартирах и домах верующих допускаются с особого каждый раз разрешения исполнительного комитета районного, городского Совета депутатов трудящихся» [179] Там же. С. 128–129. .

Принятая в 1977 году и широко разрекламированная новая («Брежневская») Конституция СССР по существу ничего нового в советское, сугубо дискриминационное законодательство относительно прав верующих, не вносила; ее 52-я статья гласила: «Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду» [180] Конституция Союза Советских Социалистических Республик. М., 1988. С. 21. . Таким образом, богослужение, как и раньше, уравнивалось с атеистической пропагандой.

С бесправным положением Церкви не могла смириться христианская совесть. В те годы в обществе циркулировало немало писем с протестами против такого положения; как правило, они были адресованы в соответствующие государственные инстанции и широко транслировались зарубежными радиостанциями, в особенности религиозными программами «Голоса Америки», «Би-би-си», «Немецкой волны», «Свободы».

Особый резонанс вызвало весной 1972 года открытое «Великопостное письмо» Александра Солженицына Патриарху Пимену. Оно было реакцией на патриаршее Рождественское послание 1971/1972 гг., в котором содержался призыв к эмигрантской пастве воспитывать своих детей в духе любви к Родине и к Православной Церкви. В своем нелицеприятном, мужественном и глубоко выстраданном, исполненном правдолюбия письме, написанном на Крестопоклонной седмице, писатель обратился к Предстоятелю Церкви с горькими упреками и обвинениями…

«Святейший Владыко! — писал А. И. Солженицын. — Защемило то место, где Вы сказали наконец о детях — может быть, в первый раз за полвека с такой высоты: чтобы наряду с любовью к Отчизне родители прививали бы своим детям любовь к Церкви (очевидно, и к вере самой?) и ту любовь укрепляли бы собственным добрым примером. Я услышал это — и поднялось передо мной мое раннее детство, проведенное во многих церковных службах, и то необычайное по свежести и чистоте изначальное впечатление, которого потом не могли стереть никакие жернова и никакие умственные теории. Но — что это? Почему этот честный призыв обращен только к русским эмигрантам? Почему только тех детей Вы зовете воспитывать в христианской вере, почему только дальнюю паству Вы остерегаете «распознавать клевету и ложь и укрепляться в правде и истине»? А нам — распознавать? А нашим детям — прививать любовь к Церкви или не прививать? Да, повелел Христос идти разыскивать даже сотую потерянную овцу, но все же — когда девяносто девять на месте. А когда и девяноста девяти подручных нет — не о них ли должна быть забота первая? Почему, придя в церковь крестить сына, я должен предъявить паспорт? Для каких канонических надобностей нуждается Московская Патриархия в регистрации крестящихся душ?» [181] Цит. по: Константинов Димитрий, прот. Зарницы духовного возрождения. Русская Православная Церковь в СССР в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов. Канада: изд. «Заря», 1973- С. 129; см. также: «ВРСХД». № 103. Париж, 1972. — и т. д.