Лев Кокин - Пути в незнаемое

Можно ли оценить экономический урон, который несет общество от таких перестановок? Экономическая наука сейчас может многое; наверно, ей удастся и это…

Другой крупной фигурой в российской математике потребления был уже упоминавшийся нами Г. А. Фельдман. Статья его, которую мы уже цитировали, называлась: «К теории темпов народного дохода».

«Вопрос о потреблении стоит перед нами во весь рост. Мы этого еще не осознали», — писал тогда автор. Согласитесь, это было довольно трудно осознать в те времена, да и в последующие — когда практически продавалось все, что «выбрасывалось» в магазин. Это теперь, походив по отделам уцененных товаров, заглянув в магазины тканей, где выставлены десятки сортов очень неплохих материалов, которые пользуются невысоким спросом, даже далекий от экономической науки человек поймет, что изучение законов спроса и потребления — это серьезнейшая проблема. Но ученый тем и отличается, что различает проблему там, где обыкновенный наблюдатель пока еще не видит ничего заслуживающего внимания.

Именно тогда, в 1928 году, Г. А. Фельдманом была обнаружена важнейшая закономерность потребления, которую он сформулировал так: «Чем меньше доля рабочих масс при данной заработной плате во всем потреблении, тем меньше темпы роста доходов населения».

Эта закономерность подсказывает нам, как нужно относиться к предприятиям, которые в условиях новой хозяйственной реформы получают очень высокие прибыли. Такие предприятия нужно всемерно поддерживать, ибо их процветание в дальнейшем приведет к резкому подъему уровня жизни во всей стране. Грубо говоря, ответ такой: «Не нужно бояться, что люди станут зарабатывать слишком много…»

Сейчас, когда устанавливаются прямые связи между предприятиями, когда снабжение и сбыт в значительной степени децентрализуются, сам термин «предметы потребления» приобретает новый, куда более широкий смысл. Ведь теперь для завода становятся предметом спроса станки, машины, услуги строительных организаций и многое, многое другое.

Так что проблемы потребления, которые прежде казались относящимися лишь к одной ограниченной области экономики, теперь приобретают общегосударственный размах.

В сущности, это уже и не назовешь вопросами потребления — это скорее проблемы экономической конъюнктуры. Предприятие, работающее в новых условиях хозяйствования, должно иметь представление о том, какие его изделия вызовут интерес у партнеров, а какие — нет. И разумеется, эти конъюнктурные соображения позволят судить, по силам ли предприятию данный план.

Как видите, математическая экономия разработала не только собственные средства, которые позволяют составить несколько вариантов плана и выбрать самый выгодный, оптимальный; она уже обладает способами, которые позволят оценить реалистичность всех этих расчетов…

Так что математический образ мыслей сумел коснуться всех, в том числе и самых сложных, сторон экономической реальности и потому в итоге дать что-то вроде портрета целого экономического процесса.

Первое, что бросается в глаза, когда рассматриваешь картину, нарисованную математической экономией, — это ее крайняя реалистичность, если угодно, фотографичность. Впрочем, такое ощущение возникает всегда, когда сталкиваешься с образом, созданным средствами математики. Работа математика завершается тем, что он создает модель изучаемого явления, модель, отражающую самые существенные его черты настолько точно, что, пользуясь ею, можно воспроизвести и само явление.

К примеру, математическая модель полета настолько хорошо описывает реальность, что теперь, прежде чем строить и испытывать летательный аппарат, испытывают его математическое описание, заложенное в память электронной машины. Математический образ самолета увлекают за собой порывы «математического ветра»; описание его конструкций подвергается давлению со стороны описания перегрузок.

И проект, не выдержавший подобных испытаний, не имеет никаких шансов материализоваться.

Так вот, математизация экономики как раз и привела к появлению моделей экономических процессов: распределения, обмена, расширенного воспроизводства. Таким образом, впервые в истории в руках экономиста оказался подходящий объект для экспериментирования: не живые люди, не благосостояние страны, не процесс труда, а лишь достаточно точные образы всего этого.

Не знаю, задумывались ли вы над тем, что профессия экономиста — одна из самых жестоких. Физик всегда может проверить свои идеи в опытах над неживой природой; у ботаника под руками сколько угодно растений; медик, прежде чем обратиться к лечению больных, испытывает новый препарат на подопытных животных, потом на себе. Всего этого экономист был до сих пор начисто лишен. У него всего был один-единственный объект эксперимента — его собственные сограждане.

С появлением математической экономии положение коренным образом изменилось. У нас теперь в ходу фраза «экономический эксперимент». Но, произнося ее, нужно иметь в виду, что это вовсе не лабораторный опыт в медицинском смысле слова. Что изменения, производимые в жизни отдельных рабочих коллективов, могут быть предварительно проверены на экономико-математических моделях.

Такого способа действий экономическая наука не знала никогда прежде. Математизация экономической науки — это словно дополнительный двигатель, который должен позволить ей преодолеть препятствия, прежде бывшие неодолимыми…

Несомненно, события такого масштаба скажутся на всех отделах политической экономии, повлияют на развитие всей экономической науки. Но как именно повлияют? Что за урок может извлечь современная экономическая мысль из математического подхода?

Вот вопросы, равно волнующие и экономистов-математиков и тех ученых, которые используют в своих работах минимальный математический аппарат. Именно это составляет сейчас существо их диалогов.

«Слушал я некоторые выступления, и мне почему-то вспомнился знаменитый генерал Пфуль из „Войны и мира“. Помните, он составлял диспозицию: эрсте колонне марширт, цвайте колонне марширт…

Как я понимаю, вы хотите построить вычислительный центр, оборудовать его электронными машинами, нажимать кнопки, а по их командам все должны действовать: одна колонна направо, другая колонна налево, третья колонна туда, эта сюда. Словом, процесс производства, обмена, распределения, накопления и потребления во всех его многосторонних экономических, технических и организационных формах по этим командам должен проходить хорошо, без каких-либо перебоев и осложнений. Если же вдруг будет получен сигнал, что не совсем так, как нужно, идет дело в Хабаровске, то вы немедленно нажмете кнопку и таким способом все исправите.