Виталий Бондаренко - Свадьба пропащих: Кокотка
- Название:Свадьба пропащих: Кокотка
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Амадеус
- Год:2006
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виталий Бондаренко - Свадьба пропащих: Кокотка краткое содержание
Свадьба пропащих: Кокотка - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Садитесь, Михаил Петрович. Чаю не хотите ли?
— Не до чаю мне, Дарья Гавриловна! Что стряслось? Говорите, не томите уж!
— А вы не торопите меня, месье Тихонов! Может, человеку полезней — спокойней! — вовсе ничего не знать, чем знать СЛИШКОМ уж многое. Нет, пожалуй, прикажу-ка я чаю, а то с этим холодом вы еще и простудитесь…
Принесли чай с лимоном. Мишель отхлебнул, обжегся.
Полковница коснулась рукой бровей:
— Ну, не стану вас больше томить… Скажите, вы ГЛАФИРЕ АНДРЕЕВНЕ счастья желаете или хотите СЕБЕ с нею радости?
Мишель задумался:
— А разве то и другое — совсем поврозь, Дарья Гавриловна?
Полковница покачала головой:
— Я этого вовсе не утверждаю!.. Но, Михайла Петрович (она впервые назвала его так неформально), подумайте: девушка столько пережила…
— Вы будто меня уговариваете, Дарья Гавриловна… Я ведь давеча вам рассказывал, что там стряслось, у Векслер, — как Полозов, негодяй, ее сводничает! И вы обещали помочь… А теперь вот все крутите… Да что случилось-то?!
— А случилось то, Михайла Петрович, что она из заведения к Мясникову съехала…
— К этому пошляку?! К жандарму к этому?!!
— Не кричите так, а то МОИ подумают, будто вы угрожаете, — еще ворвутся, курточку вам впопыхах порвут… Но вернемся к нашим делам… И какая, скажите на милость, Глафире Андреевне разница, жандарм Мясников, или гарибальдиец, или кавалергардский полковник, или премьер императорских театров? Что за предрассудки, мон шер ами?! Слава Богу, она не до такой степени современная, чтобы выходить замуж ИЗ УБЕЖДЕНИЯ — она по чувству за него выйдет, я думаю. И по взаимному интересу, естественно.
Мишель снова чаю хлебнул так, что обжегся. Но он этого не заметил, лишь яростно провел языком по губам:
— С чего это вы решили, Дарья Гавриловна, что Мясников ее замуж возьмет? Он известный пошляк и бабник, она для него девица из заведения — и более ничего!..
Полковница посмотрела себе в чашку и тонко вдруг усмехнулась, искоса глянув на Тихонова:
— А вы знаете, отчего он, собственно, Мясниковым-то прозывается? Нет? Да потому что он и впрямь сын мясника из Зарядья! И вы представьте, Михайла Петрович, КАК сын мясника преуспел, что в молодые еще годы жандармским штаб-ротмистром стал! СКОЛЬКО сил на это им было положено! И КАК отчаянно он в те сферы стремился, от мясной-то лавки отца своего подальше! А?..
Мишель молчал, не особенно понимая, куда Полковница клонит теперь.
— Но жандарм из «простых», вы правы, — вовсе не кавалергард и даже не простой офицер армейский! Он — ЖАНДАРМ, и на нем в нашем «свободолюбивом» обществе как бы это сказать? — клеймо-с. Как он там себе одеколоном ни обливайся, девушка воспитанная, образованная, красивая за него вряд ли пойдет. А купецкая дочка — коленкор не тот! У него, у Мясникова-сына, есть свой эстетизм насчет жены и свои амбиции…
— Да уж, амбиции нашего мещанина во дворянстве — девицу из заведения подхватить!
— Но кто ж вам сказал, Михайла Петрович, что Глафира Андреевна — так уж прямо «девица из заведения»? У нее не желтый билет, а паспорт имеется, и этот паспорт Мясников у Векслер уже забрал, и сама Векслер теперь дрожмя дрожит, как бы он дело не завел о принуждении к проституции…
— Вас послушать, он и впрямь не жандарм, а Робин Гуд какой-то!..
— ПОКА он весьма увлечен, а уж дело Глафиры Андреевны сделать это увлечение своей и его судьбою… Но покончим на сем, Михайла Петрович! Вы молодой мужчина, все у вас впереди, — все для вас, даст бог, распрекрасным образом еще сложится… Только вот, боюсь, судьба Маши Дальской вас уже не волнует совсем — ведь так?.. Зачем вам теперь — ПЕРЕД КЕМ вам теперь — «подлецу» Полозову мстить?.. Эх вы — мужчины, мужчины!..
Мишель со стыдом подумал, что ведь она права, права совершенно!
— Что ж, Дарья Гавриловна, не эта девочка, так другая! Полозова нам с вами не перешибить никак! Да и что вам за резон с ним вязаться-то?
— А мои резоны вам знать ни к чему, Михайла Петрович! У вас чай остыл.
Полковница достала папироску, но повертела в пальцах и отложила, поморщившись:
— Нет, не могу! До сих пор не могу в комнате у себя курить!
Мишель впервые увидел Полковницу смутившейся. И тут вдруг Полозов и эта (случайная, может быть) литография Дрездена сцепились в его голове в догадку…
Мишель уткнулся в чашку, остервенело давя лимон, но Полковница разгадала его маневр:
— Да, Михайла Петрович, тридцать лет назад — и почти та же история! Только я САМА с ним, от мужа…
— И ДО СИХ ПОР ненавидите?!
Полковница пожала плечами и сказала то ли насмешливо, то ли равнодушно, то ли издалека:
— Он мне жизнь поломал… Родные отреклись от меня; мужа, человека достойного, невинно обидела; от моего позора застрелился он…
Полковница снова провела по глазам рукой — быстро, промельком:
— Есть у меня, Михайла Петрович, имение после смерти отца. Я бы могла и спокойно, в комфорте жить. Но мне любопытней ВОТ ЗДЕСЬ теперь находиться! Тут изнанка жизни, правда ее, суть ее подлая — ВСЕГО ОТКРОВЕННЕЕ!..
И такое окаменелое отчаяние прозвучало в ее словах, что Мишель головой тряхнул:
— Могу ли я помочь вам хоть чем-то, Дарья Гавриловна?
В конце июля наступили в Москве жары: марево над горизонтом казалось ненастными облаками, но обманывало, — громы рокотали далекою стороной, а в город, с северо-востока особенно, потянулся горьковатый дым тлеющих торфяных болот.
По улицам то и дело грохотали обозы пожарных, которых, кажется, одних жара не брала в их полыхающих медью касках, брезентовых робах, стоявших коробом, и тяжеленных подкованных сапогах.
Вечерами что-то менялось на улицах и в самом городе — не долгожданная предночная прохлада, а что-то еще, таинственное и даже зловещее. И это была круглая желтовато-бледная, с приметным пятном по центру — луна. Она появлялась сначала в черных ветвях деревьев, а потом вылезала на сизо-синее небо, как живое НЕЧТО, свернувшееся в клубок и следящее мутным глазом за маятой истомленных улиц.
Луна была такая неимоверно близкая, что люди чувствовали ее, даже не видя. Она словно что-то высматривала в городе, — выжидала ли? зло ли подсмеивалась?..
Все, кто могли из московских обывателей, разбежались по дачам, имениям, уехали на юг, за границу. И поэтому стало казаться, что в городе слишком уж как-то много стало нищих, калек, оборванцев и проходимцев, словно Москва, как озеро, обмелела, и сквозь полууснувшую рябь продралась темная тина дна.
…Господин Полозов, статный, румяный, с атласно-седыми подусниками, нетерпеливо вертел в руках палевую перчатку. Но Анриетт Лярмэ все никак не могла от зеркала оторваться. Она поворачивалась то этак, то так, каждый раз с тяжким шорохом и некоторым даже стуком обметая вокруг себя длинный лилово-сиреневый шлейф.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: