Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

Мистер Пендерлей виновато развел руками.

— Боюсь, что нет, мистер Рид. Мы не храним записи так долго, во всяком случае, записи о сдаче домов внаем на короткий срок. Увы, я бессилен вам помочь. Вот был бы жив мистер Нарракотт, наш старший делопроизводитель — он умер только этой зимой, — он, возможно, и смог бы вам помочь. Поразительная память была у человека, просто феноменальная. Лет тридцать в агентстве проработал.

— А больше никто помочь не сможет?

— Видите ли, штат у нас сравнительно молодой… Есть, правда, еще сам мистер Гальбрейт. Но он уже в преклонном возрасте, несколько лет как отошел от дел…

— А если все-таки попробовать к нему обратиться? — спросила Гвенда.

— Право, не знаю, возможно ли это… — Мистер Пендерлей явно колебался. — В том году с ним случился удар, и теперь голова у него, к сожалению, уже не такая светлая… Как-никак, девятый десяток.

— Он живет в Дилмуте?

— Да. Может, слышали: «Калькутта» — славный такой домик на Ситон-Роуд. Но, право, не знаю…

— Надежды, конечно, на него особой нет, — говорил Джайлз Гвенде. — Но мало ли. На письмо он нам вряд ли ответит. Так что надо ехать к нему самим. Попробуем произвести на старичка благоприятное впечатление.

«Калькутта» была окружена чистеньким опрятным садиком, и гостиная, в которую их провели, также была весьма опрятная, хотя и загромождена разнообразными индийскими трофеями. Пахло воском и политурой, сверкали начищенные до блеска медные безделушки. Окна были занавешены старомодными складчатыми гардинами.

Вышедшая в гостиную немолодая худощавая женщина оглядела их весьма подозрительно.

Только когда Джайлз поспешно отрекомендовался и объяснил суть дела, с лица мисс Гальбрейт исчезло выражение человека, опасающегося, что ему сейчас ловко всучат пылесос.

— Мне очень жаль, но вряд ли я смогу вам чем-то помочь, — сказала она. — Прошло ведь столько лет.

— Бывает так, что какие-то вещи западают случайно в душу, запоминаются, — заметила Гвенда.

— Да я и тогда-то вряд ли могла об этом слышать, я ведь к делам агентства никакого отношения не имела. Майор Хэллидей, вы говорите? Нет… вообще не помню в Дилмуте ни одного Хэллидея.

— Может, ваш отец помнит? — осторожно спросила Гвенда.

— Отец? — мисс Гальбрейт покачала головой. — Он сейчас мало чем интересуется, да и память в последнее время ему стала изменять.

Задумчивый взгляд Гвенды задержался на узорчатом медном столике из Бенареса [238] Бенарес (Варанаси) — город в Северной Индии, знаменитый своими храмами, дворцами и художественными ремеслами. Согласно индуистским историческим хроникам, с этого место началось сотворение Вселенной, что это первый город на земле, построенный еще Богами. , затем на веренице резных слоников черного дерева, расставленных на каминной доске.

— Мне все-таки кажется, что он может вспомнить, — сказала она. — Потому что мой отец как раз тогда вернулся из Индии. Ваш дом ведь называется «Калькутта»? — она вопросительно смотрела на женщину.

— Д-да, — сказала мисс Гальбрейт. — Одно время мой отец жил в Калькутте [239] Калькутта — город в дельте Ганга на востоке Индии, столица штата Западная Бенгалия. Во времена британского владычества Калькутта была столицей всей Британской Индии вплоть до 1911 года, благодаря чему, ныне она является крупным центром образования, науки, культуры и политики. . У него было там свое торговое дело. А потом началась война. В двадцатом году он вернулся сюда и открыл свое агентство, но потом всю жизнь рвался обратно в Индию… Только вот маме не хотелось ехать Бог весть куда, да и климат там, говорят, не очень-то здоровый… Впрочем, так и быть, попробуйте спросить его сами. Правда, он сегодня не в лучшей форме…

Она отвела их в небольшой кабинет в глубине дома. Здесь в огромном потертом кожаном кресле сидел обложенный подушками старик с белыми висячими, как у моржа, усами. Нижняя часть его лица была заметно перекошена на одну сторону. Когда дочь представила ему гостей, он оглядел Гвенду с явной приязнью.

Речь его звучала довольно невнятно.

— Память уж не та, не та… Хэллидей, говорите? Нет, не помню такого. Был у нас один Хэллидей, так то еще в школе, в Йоркшире [240] Йоркшир — историческое графство в северной Англии, самое большое территориальное образование такого рода в регионе. — тому уж сейчас семьдесят с лишком.

— Дом назывался «Холмы», он, скорее всего, его снимал, — подсказал Джайлз.

— «Холмы»? А название не переменилось? — Единственное подвижное веко мистера Гальбрейта неожиданно опустилось и надолго замерло, после чего, дрогнув, снова приподнялось. — Там жила миссис Финдейсон, вот кто там жил. Очень достойная женщина.

— Вот у нее мой отец, вероятно, и снял дом… Он тогда только-только вернулся из Индии.

— Что? Из Индии, говорите? Помню одного военного из Индии. Он еще знал этого старого мерзавца Мохаммеда Хасана, который надул меня с коврами. Да, помню. У него была молодая жена и ребенок — девочка.

— Это я, — громко сказала Гвенда.

— Ай-ай-ай, надо же! Как время летит!.. Да, вот только как же его звали? Он как раз искал дом с мебелью, а миссис Финдейсон в ту зиму доктора отослали в Египет, то ли еще куда… Хотя все равно, все они шарлатаны. Так как же его звали, а?

— Хэллидей, — сказала Гвенда.

— Вот-вот, правильно, Хэллидей. Майор Хэллидей. Хороший человек. И жена у него такая красавица, светлые волосы. Молоденькая совсем. Вроде как хотела поселиться поближе к родне. И красавица, да.

— А что представляла ее родня?

— Что за родня? Откуда мне знать, что за родня… А вы, я смотрю, не в нее пошли.

Гвенда чуть было не сказала: «Она была мне не мать, а мачеха», — но вовремя прикусила язык и, решив не усложнять, спросила:

— А как она выглядела?

Ответ мистера Гальбрейта прозвучал довольно неожиданно.

— Какая-то встревоженная — вот как она выглядела, да. Очень была чем-то встревожена. А майор — тот-то хороший был человек. Очень любил слушать, как там в Калькутте. Не то что нынешние, эти за всю жизнь из Англии носа не высунут. Вот и не увидят ничего дальше своего носа, так-то. Я, слава Богу, успел мир повидать. Как же его звали, этого военного, — он еще дом искал с мебелью?

Как старый, заезженный граммофон, он опять перескочил на начало пластинки.

— Ах да, дом назывался тогда «Святая Екатерина». Он ее, эту «Святую Екатерину», снимал за шесть гиней в неделю, пока миссис Финдейсон была в Египте. А она, бедняжка, возьми там да и помри. Дом тогда выставили на аукцион и продали — кому ж его продали? Ага, сестрам Элворти, их там целый выводок был. Они и поменяли название — видите ли, «Святая Екатерина» им папством отдавала — везде-то им папство мерещилось. Все брошюрки свои рассылали. Сами-то женщины совсем простые, да вот воспылали любовью к заморским туземцам, ну и принялись слать им штаны да библии… Мастерицы были по части обращения язычников.