Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Ну, знает чуть-чуть, но совсем немного.

— Вы вместе работали, да? Случалось вместе обедать?

— Ну… да… раз или два. В кафе «Синяя кошка», очень удобно, оно прямо через дорогу.

— А никогда вместе не прогуливались?

— Вообще-то однажды было. Поднялись на вершину холма, побродили.

И Эркюль Пуаро не сдержался:

— Ма foi [197] Честное слово (фр.). , ну почему я должен это вытягивать из вас клещами? Прогуляться в обществе хорошенькой девушки — разве это преступление? Разве это не естественно? Не приятно? Вас это должно возвышать в собственных глазах!

— Не вижу причины, — сказал Джеймс Бентли.

— В вашем возрасте наслаждаться женским обществом — вполне естественно и правильно.

— У меня и девушек знакомых почти нет.

— Са se voit! [198] Оно и видно! (фр.). Но вы должны стыдиться этого, нашли чем бахвалиться! По крайней мере, мисс Уильямс вы знали. Вы с ней работали, разговаривали, иногда вместе обедали, а однажды даже отправились вместе на прогулку по холму. И вот я говорю вам о ней, а вы даже не помните, как ее зовут!

Джеймс Бентли вспыхнул:

— Видите ли… у меня насчет девушек своего опыта мало. Но ведь она не из тех, кого называют «леди», верно? Нет, очень милая, очень… но, боюсь, моей маме она бы показалась простоватой.

— Важно то, что думаете о ней вы .

Джеймс Бентли снова вспыхнул.

— Взять ее прическу, — сказал он, — или как она одевается. Мама, конечно, была человеком старых понятий… — Он не договорил.

— Но вам-то мисс Уильямс казалась… как бы лучше сказать… симпатичной?

— Она всегда была очень добра, — растягивая слова, произнес Джеймс Бентли. — Но не совсем… если честно… не совсем меня понимала. Ее мама умерла, когда она была совсем ребенком.

— А потом вы лишились работы, — вступил Пуаро. — Найти другую было не так просто. Однажды вы, если не ошибаюсь, встретились с мисс Уильямс в Бродхинни?

Джеймс Бентли явно смутился:

— Да… да. Она приезжала туда по делу и заранее послала мне открытку. Чтобы я ее встретил. Ума не приложу, зачем ей это понадобилось. Не так уж близко мы были знакомы.

— Но вы с ней встретились?

— Да. Зачем обижать человека?

— И пошли с ней в кино? Или пообедать?

Джеймс Бентли был шокирован:

— Нет, что вы! Ничего такого не было. Мы… просто поговорили на остановке, пока она ждала свой автобус.

— Несчастная девушка, наверное, получила массу удовольствия.

Джеймс Бентли резко бросил:

— У меня совсем не было денег. Вы об этом забываете. Совсем.

— Да, конечно. Ведь это было за несколько дней до убийства миссис Макгинти?

Джеймс Бентли кивнул. Потом неожиданно добавил:

— Да, был понедельник. А ее убили в среду.

— Хочу спросить вас еще кое о чем, мистер Бентли. Миссис Макгинти читала «Санди компэниэн»?

— Да, читала.

— А вы когда-нибудь эту газету открывали?

— Она мне иногда ее предлагала, но я почти всегда отказывался. Моя мама такие газеты не признавала.

— Значит, последний перед ее убийством номер «Санди компэниэн» вы не видели?

— Нет.

— И миссис Макгинти ничего вам о том номере не говорила, о том, что в нем напечатано?

— Говорила, — неожиданно заявил Джеймс Бентли. — Можно сказать, взахлеб.

— О-ля-ля! Говорила, да еще и взахлеб. Что же она говорила? Только поточнее. Это важно.

— Ну, я теперь точно не помню. Там была статья про какое-то старое дело об убийстве. Кажется, дело Крейга… а может, и не Крейга. Во всяком случае, она сказала: кто-то, замешанный в том деле, сейчас живет в Бродхинни. Она прямо захлебывалась. Я даже не понял, почему она так разволновалась.

— А она сказала, кто именно… живет в Бродхинни?

Джеймс Бентли неуверенно ответил:

— По-моему, это женщина, у которой сын пишет пьесы.

— Она назвала ее по фамилии?

— Нет… я… это ведь так давно было…

— Умоляю вас — сосредоточьтесь. Вы ведь хотите вернуться на свободу?

— На свободу? — Бентли даже удивился.

— Да, на свободу.

— Я… ну да, конечно…

— Тогда вспоминайте! Что сказала миссис Макгинти?

— Ну… что-то вроде «вся из себя довольная да гордая. А гордиться особенно и нечем, если все выйдет наружу». И что, мол, по фотографии никогда не скажешь, что это она и есть. Ну, понятное дело, снимок-то совсем старый.

— Но почему вы решили, что речь шла именно о миссис Апуорд?

— Даже не знаю… Откуда-то взялось такое впечатление. Перед этим она говорила о миссис Апуорд… мне было неинтересно, я отвлекся… а потом… вот сейчас пытаюсь вспомнить и не могу точно сказать, о ком шла речь. Миссис Макгинти вообще была болтушкой.

Пуаро вздохнул.

— Лично я считаю, что речь шла не о миссис Апуорд. Миссис Макгинти имела в виду кого-то другого. Какая нелепость — попасть на виселицу из-за того, что, разговаривая с людьми, ты был невнимателен… А миссис Макгинти рассказывала вам о домах, где она работала, о своих домохозяйках?

— Вообще-то бывало… но спрашивать меня об этом — пустое дело. Вы не хотите понять, мосье Пуаро, что я в то время был занят собственной жизнью, собственными проблемами. Я тогда был весь на нервах.

— На нервах! Сейчас у вас для этого гораздо больше причин! Вспомните, говорила ли миссис Макгинти о миссис Карпентер — тогда она была миссис Селкирк — или о миссис Рендел?

— Карпентер? Это у которого новый дом на вершине холма и шикарная машина? Он был обручен с миссис Селкирк… да, миссис Макгинти всегда эту миссис Карпентер чихвостила. Не знаю почему. «Выскочка» — вот как она ее называла. Что она этим хотела сказать, не знаю.

— А Ренделы?

— Он доктор, да? Про них она, кажется, ничего особенного не говорила.

— А Уэтерби?

— О них помню. — Джеймс Бентли был явно доволен собой. — «Все ей вынь да положь, вечно с какими-то дурацкими прихотями» — вот что она говорила. А про него: «Никогда слова не дождешься, ни доброго, ни грубого». — Он помолчал. — «Счастье в этом доме и не ночевало» — так она говорила.

Эркюль Пуаро поднял голову. На секунду в голосе Джеймса Бентли зазвучали нотки, каких Пуаро раньше не слышал. Бентли не просто послушно повторял то, что диктовала ему память. На какой-то короткий миг его мозг вышел из состояния апатии. Джеймс Бентли думал о Хантер-Клоуз, о жизни в этом доме, о счастье, которое там и не ночевало. Джеймс Бентли, казалось, словно пробудился от тяжелого сна.

Пуаро мягко спросил:

— Вы их знаете? Мать? Отца? Дочь?

— Не очень. И то благодаря силихемтерьеру. Собака попала в капкан. Хозяйка не могла ей помочь. Я ее вызволил.

В голосе Бентли опять прозвучали новые нотки. «Я ее вызволил». В этих словах пусть слабым отзвуком, но все-таки слышалась гордость.

Пуаро вспомнил, что поведала ему миссис Оливер о своем разговоре с Дейдри Хендерсон.