Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

Так, может, пусть его и повесят, если ему недорога собственная жизнь?

Ну нет, это уж он погорячился…

Инспектор Спенс кашлянул и нарушил эти мысли.

— Наш разговор, — очнулся Пуаро, — оказался, я бы сказал, крайне непродуктивным. Если Бентли и мог вспомнить что-то полезное, он этого не сделал, а что вспомнил, ничего нам не дает — зацепиться не за что, все сплошь туман и неопределенность. Но одно я себе уяснил: статья в «Санди компэниэн» и вправду взбудоражила миссис Макгинти, она рассказала о ней Бентли и даже обмолвилась, что «кто-то, имеющий отношение к этому делу», живет в Бродхинни.

— К какому делу? — быстро переспросил Спенс.

— Тут у нашего друга уверенности нет, — сказал Пуаро. — Он упомянул, правда, дело Крейга, но, поскольку о других он раньше не слышал, не исключено, что в памяти засело именно это. Но этот «кто-то» — женщина. Тут он даже процитировал слова миссис Макгинти. Ей, мол, «гордиться особенно нечем, если все выйдет наружу».

— Гордиться?

— Mais oui [200] Ну да (фр.). . — Пуаро кивнул, как — бы оценивая проницательность Спенса. — Это слово о многом говорит, верно?

— Но он не назвал ее, эту горделивую даму?

— Представьте себе, назвал: миссис Апуорд. Но, насколько я понимаю, безо всяких на то оснований.

Спенс покачал головой:

— Может, просто потому, что эти черты — горделивая да властная — были ей еще как присущи. Но это не могла быть миссис Апуорд, потому что ее убили, причем убили по той же причине, что и миссис Макгинти, — она узнала женщину на фотографии.

— Я ведь ее предупредил, — с горечью произнес Пуаро.

Спенс раздраженно забубнил:

— Лили Гэмбл! По возрасту у нас кандидатки только две: миссис Рендел и миссис Карпентер. Девицу Хендерсон в расчет не беру — ее прошлое известно.

— А двух других — нет?

Спенс вздохнул:

— Вы ведь знаете, какие нынче дела. Война все и вся перемешала, никаких концов не найдешь. В исправительную школу, где жила Лили Гэмбл, попала бомба, и все документы сгорели дотла. Или взять людей. Проверить прошлое живых людей — труднее задачи не придумаешь. Вот Бродхинни — о ком из местных жителей нам хоть что-то известно? Только о Саммерхэйях, которые живут здесь добрые триста лет, да о Гае Карпентере, он потомственный инженер. А все остальные — как бы это сказать? — весьма неопределенные. Доктор Рендел зарегистрирован в медицинском справочнике, и мы знаем, где он учился, где практиковал, но о корнях его нам не известно ничего. Жена у него откуда-то из-под Дублина [201] Дублин — столица Ирландии, порт на Ирландском море. . Ив Селкирк — так ее звали, пока она не вышла за Карпентера, — была молоденькой вдовушкой со времен войны. Военная вдовушка — что может быть проще, если надо замести следы? Любая может объявить себя таковой. А возьмите Уэтерби — похоже, они помотались по белу свету, и там были, и сям. А почему? По какой причине? Может, он совершил растрату в банке? Или они как-то оскандалились? Не хочу сказать, что мы не можем как следует покопаться в прошлом. Можем, но на это нужно время. Ведь сам никто ничего тебе не расскажет.

— Им есть что скрывать, но это вовсе не значит, что они кого-то убили, — заметил Пуаро.

— Разумеется. Мало ли что… кто-то преступил закон, кто-то стесняется незнатного происхождения, кто-то скрывает старый скандал, а то и просто сплетни. Как бы то ни было, люди предприняли немалые усилия, чтобы поглубже закопать свое прошлое, — и выкопать его ох как непросто.

— Но все-таки возможно.

— Конечно, возможно. Но на это, повторяю, нужно время. Я считаю, что, если Лили Гэмбл сейчас в Бродхинни, это либо Ив Карпентер, либо Шила Рендел. Я их допрашивал, сказал им, что это простая формальность. Обе они в вечер убийства были дома, причем одни. Миссис Карпентер была сама невинность, миссис Рендел нервничала, но она, если на то пошло, вообще особа нервная.

— Да, — задумчиво согласился Пуаро. — Она — особа нервная.

Ему вспомнилась сцена в саду в Лонг-Медоуз. Миссис Рендел получила анонимное письмо — по крайней мере, так она сказала. Интересно, что означали те ее слова? Он уже не раз спрашивал себя об этом…

Спенс продолжал:

— И мы должны быть осторожны — даже если одна из них и совершила преступление, другая совершенно невиновна.

— А Гай Карпентер метит в парламент и на местном фоне фигура видная.

— Да, и если он виновен в убийстве или является соучастником, это может выйти ему боком, — мрачно заявил Спенс.

— Это понятно. Только нам надо знать наверняка, ведь так?

— Так. Но ведь вы не станете возражать, что убийца — либо одна, либо другая?

Пуаро вздохнул:

— Стану. Это будет слишком категорично. Возможны другие варианты.

— Какие?

Пуаро отозвался не сразу, и голос его прозвучал почти беззаботно:

— Зачем люди хранят фотографии?

— Зачем? Господь их разберет! Зачем они вообще хранят вещи? Всякое старье, безделушки, хлам? Хранят — и все тут!

— Отчасти я с вами согласен. Кто-то любит хранить вещи. А кто-то, наоборот, тут же все выбрасывает. У Кого какой темперамент. Но я сейчас говорю только о фотографиях. Так вот, зачем все-таки хранят фотографии?

— Ну я же говорю, кто-то вообще ничего не выбрасывает. Или потому, что фотографии напоминают…

Пуаро ухватился за эти слова:

— Именно. Напоминают. А теперь зададим тот же вопрос — зачем? Зачем женщине хранить фотографию своей молодости? Первой и главной причиной я бы назвал тщеславие. Она была хорошенькой, вот и хранит свою фотографию, чтобы помнить, какой хорошенькой она была. И когда зеркало говорит ей непереносимую правду, у нее как-то легче на душе становится, стоит взглянуть на старое фото. Достает она, допустим, такую фотографию, показывает ее подруге и говорит: «Вот какая я была в восемнадцать лет!» — и вздыхает… Согласны?

— Да… да, думаю, вы правы.

— Итак, это причина номер один. Тщеславие. Перейдем к причине номер два. Сентиментальность.

— Разве это не одно и то же?

— Нет-нет, не совсем. Это чувство заставляет тебя хранить не только собственные фотографии, но и чьи-то еще… Фотографию замужней дочери — вот она, малышка, в тюлевой накидке сидит на каминном коврике.

— Встречались мне такие. — Спенс ухмыльнулся.

— Да. Выросших детей такие снимки иногда смущают, а матерям — радость. С другой стороны, сыновья и дочери часто хранят фотографии матерей, особенно, скажем, если мать умерла молодой. «Это моя мама в молодости».

— Я начинаю понимать, куда вы клоните, мосье Пуаро.

— А возможна, я полагаю, и третья категория. Не тщеславие, не сентиментальность, не любовь… что скажете про ненависть?

— Ненависть?

— Да. Чтобы не угасала жажда мести. Кто-то вас здорово обидел — и вот вы, как напоминание, храните у себя фотографии обидчика. Возможно такое?