Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Значит, запоздалое развитие?

Пуаро задумался.

— Дело не только в этом…

— Тут что-то не стыкуется, — хмуро вымолвил Спенс. — Ни помады, ни запаха духов. К тому же мать у нее самая настоящая, а из матери Лили Гэмбл вышибли дух в пьяной драке в Кардиффе [195] Кардифф — политический и экономический центр Уэллса в Соединенном королевстве Великобритании и Северной Ирландии, порт в Бристольском заливе. , когда девочке было всего девять лет… так что вряд ли Дейдри Хендерсон может быть Лили Гэмбл. Но вчера вечером миссис Апуорд звонила именно ей — от этого никуда не денешься. — Он потер переносицу. — Да, есть над чем поломать голову.

— А что говорит медицина?

— Большой ясности они не внесли. Полицейский врач наверняка утверждает только одно: к половине десятого она уже была мертва.

— То есть к тому времени, когда к Лэбернемсу подошла Дейдри Хендерсон?

— Возможно, если девушка говорит нам правду. Либо она говорит нам правду, либо… либо это очень крепкий орешек. Она сказала, что мать не пускала ее к нам. Это не наводит вас на какие-нибудь мысли?

Пуаро задумался.

— Как будто нет. Со стороны матери это естественная реакция. Ее мать из тех, кто старается избежать всяких неудобств и сомнительных ситуаций.

Спенс вздохнул:

— Итак, Дейдри Хендерсон была на месте преступления. Возможно, кто-то побывал там до нее. Женщина. Женщина, которая пользуется помадой и дорогими духами.

Пуаро пробурчал:

— Вам придется провести расследование…

— Я его уже провожу, — перебил его Спенс. — Пока без лишнего шума. Иначе можно кого-то вспугнуть. Чем занималась вчера вечером Ив Карпентер? Чем занималась вчера вечером Шила Рендел? Десять против одного, что они просто сидели у себя дома. Карпентер, насколько мне известно, был на каком-то собрании.

— Ив, — задумчиво произнес Пуаро. — Мода на имена меняется, не правда ли? Вряд ли сегодня встретишь имя Ева. А Ив — имя вполне популярное.

— Дорогие духи ей по карману, — как бы рассуждая вслух, сказал Спенс.

Он вздохнул.

— Нужно как следует покопаться в ее прошлом. Муж погиб на войне — очень удобная версия. Объявляешься где угодно, эдакая печальная вдовушка, скорбящая по какому-нибудь храбрецу летчику. Ни у кого духа не хватит о чем-нибудь тебя расспрашивать.

Он перевел разговор на другую тему:

— Этот сахарный молоток, или как там его — то, что вы мне прислали, — думаю, тут вы попали в десятку. Это орудие убийства в деле миссис Макгинти. Доктор говорит, что такой удар вполне мог быть нанесен этим молотком. К тому же на нем — следы крови. Вымыть-то его вымыли, да не все знают, что даже крошечное количество крови можно выявить — если применить новейшие реагенты. И мы точно выяснили — на молотке была человеческая кровь. Но эта нить опять ведет нас к семейству Уэтерби и этой девице Хендерсон. Или нет?

— Дейдри Хендерсон сказала без капли сомнения: сахарный молоток был ими отдан на распродажу «Приноси и покупай» в честь праздника урожая.

— А миссис Саммерхэй абсолютно уверена, что дело было под Рождество?

— Миссис Саммерхэй ни в чем и никогда не уверена абсолютно, — мрачно сказал Пуаро. — Она очаровательная особа, но в делах ее, в том, как она ведет хозяйство, отсутствует какой-либо порядок. Кроме этого, могу засвидетельствовать — а я живу в Лонг-Медоуз и знаю, — двери и окна в этом доме всегда нараспашку. Кто угодно, свой или чужой, может войти и что-то забрать, а потом преспокойно положить на место, и ни майор Саммерхэй, ни миссис Саммерхэй этого даже не заметят. А если она вдруг его хватится, то решит: его взял муж, чтобы разделать кролика или нарубить дров, а он подумает, что она собралась рубить мясо для собак. Никто в этом доме не пользуется той утварью, какой положено, — здесь хватают первое, что попадется под руку, а потом кладут Бог знает куда. И никто ничего не помнит. Будь такая жизнь у меня, я бы, наверное, со всем извелся, а им… им хоть бы хны.

Спенс вздохнул:

— Что ж, во всей этой истории есть один плюс: пока не будет полной ясности, Джеймса Бентли не казнят. Мы уже направили письмо в Министерство внутренних дел. Значит, у нас будет время, которого нам так не хватало.

— Хорошо, — заключил Пуаро, — а я, пожалуй, еще раз встречусь с Бентли — нам ведь теперь кое-что известно.

Джеймс Бентли почти не изменился. Разве что немножко похудел да руки стали какими-то беспокойными — в остальном это был тот же человек, тихий и безрадостный.

Эркюль Пуаро говорил, тщательно подбирая слова:

— Появились новые факты. Полиция решила пересмотреть ваше дело. Значит, есть надежда…

Но Джеймс Бентли отнюдь не запрыгал от радости.

— Все равно это ничего не даст. Что нового они могут найти? — сказал он.

— Ваши друзья очень хотят вам помочь.

— Мои друзья? — Он пожал плечами. — Нет у меня друзей.

— Зачем же так? Есть как минимум двое, — уверил его Пуаро.

— Двое друзей? Интересно знать, кто же это?

В голосе его звучало лишь усталое неверие, ответ его словно и не интересовал.

— Во-первых, инспектор полиции Спенс…

— Спенс? Спенс? Полицейский, который скроил против меня дело? Это почти смешно.

— Смеяться тут нечему. Можно только радоваться. Спенс очень проницательный и добросовестный полицейский. И он хочет быть абсолютно уверенным, что за решеткой сидит виновный.

— Он в этом вполне уверен.

— Представьте себе, что нет. И именно поэтому он, как я уже сказал, ваш друг.

— Тоже мне друг!

Эркюль Пуаро выжидательно молчал. И у Джеймса Бентли должны быть черты, присущие любому человеку. И Джеймсу Бентли должно быть свойственно обычное человеческое любопытство.

И правда Джеймс Бентли наконец спросил:

— А кто же второй?

— Второй ваш друг — Мод Уильямс.

Похоже, Джеймс Бентли слышал это имя впервые:

— Мод Уильямс? А кто это?

— Она работала в компании «Бритер и Скаттл».

— A-а… мисс Уильяме.

— Precisement [196] Именно (фр.). , мисс Уильямс.

— Но ей-то что до этого?

Бывали моменты, когда личность Джеймса Бентли казалась Эркюлю Пуаро крайне непривлекательной, и тогда ему искренне хотелось верить в его виновность. Но чем больше Бентли его раздражал, тем ближе ему становилась точка зрения Спенса. Ему все труднее было представить, что Бентли способен на убийство. Скорее всего, Джеймс Бентли считает, что убивать бессмысленно — этим все равно ничего не изменишь. Если дерзость и наглость, как настаивал Спенс, присущи любому убийце, Бентли, безусловно, убийцей не был.

— Мисс Уильяме проявляет интерес к делу, — сказал Пуаро, стараясь не горячиться. — Она убеждена, что вы невиновны.

— Но что она может о нем знать?

— Она знает вас.

Джеймс Бентли моргнул, потом недовольно проворчал: