Александр Пругавин - Голодающее крестьянство

Мы уже упоминали, что известный восточный взгляд на женщину характерен для большинства татар, хотя, по словам г. Яблонскаго, ему приходилось наблюдать не мало исключеній из этого. „Так, например, многоженство в настоящее время значительно уменьшается; по две жены имеет меньшинство, три жены являются уже исключеніем, четырех—нет ни у кого. Этот факт ограниченія многоженства является, с одной стороны, следствіем тяжелых экономических условій (последняго времени), с другой, как я убедился из своих наблюденій, обусловливается уже чисто сознательным отношеніем к многоженству“.

В то же время „заметно известное стремленіе к уничтоженію некоторых стеснительных обрядов и обычаев. Так, например, закрываніе лица женщинами почти уже не наблюдается; прикрывают только, да и то не всегда, при разговоре с мужчинами-татарами, рот рукой или кончиком платка, так что, очевидно, смотрят на это как на простую формальность".

В области семейных отношеній прежде всего необходимо отметить „патріархальность, безпрекословное подчиненіе главе семьи—старшему в доме. Вследствіе этого семейная жизнь течет очень тихо, монотонно. Мало ссор и брани. Драки — „ученіе жен“ — является исключеніем, что, с одной стороны, объясняется легкостью развода, с другой — отсутствіем пьянства". Хотя „многіе татары, особенно из молодых или солдат, при случае, не прочь выпить, но это делается втихомолку, в четырех стенах. Пьяный татарин или с папироской не решится показаться на улице".

На мой вопрос: „ленивы ли татары?“

—г. Яблонскій отвечал:— „Совсем нет!.. Напротив, они считаются усердными работниками. Во многих экономіях даже предпочитают татар русским рабочим. Но они безпечны; при том же у них большую роль играет равнодушное, фаталистическое отношеніе к своей судьбе... Этими особенностями, вероятно, следует объяснить, что земля у них обрабатывается, в большинстве случаев, небрежно: не удобряется, плохо пашется, яровыя не пропалываются и т. д. Огородов у них совсем нет, отчасти потому, что нет удобных мест для их разведенія; отчасти же потому, что татары совсем не имеют потребности в овощах, обходясь без капусты, огурцов, луку и т. п. У них свой особый стол; многіе татары, например, никогда не пробовали щей; вследствіе этого, на первых порах, в наших столовых многіе из них отказывались от щей. Но это только на первых порах, так как затем они очень быстро привыкали к русским блюдам“.

В своем отчете г. Яблонскій разсказывает, что так как у него вначале совершенно не было интеллигентных помощников (единственная фельдшерская ученица была завалена чисто-медицинской работой), то по необходимости ему пришлось дело продовольствія возложить на местное населеніе— сельское попечительство Краснаго Креста, оставив, конечно, за медицинским персоналом право контроля. Дело продовольствія было поставлено так: все продукты для 6-го участка, в районе котораго находились Сентемиры, закупались участковым попечительством и хранились в центральном складе,

в Куликовке. Сентемиры были разделены по приходам и в каждом был назначен заведующій столовыми мулла. На обязанности этого муллы было своевременно заботиться о доставке продуктов из Куликовки и ежедневная выдача их пекарям. Что же касается чая, сахара, вина и прочих подобных продуктов, то они всегда выдавались медицинским персоналом.

Во избежаніе злоупотребленій и для большей уверенности в полученіи обедающими всего назначеннаго сполна, в Сентемирах был заведен такой порядок: по доставке из центральнаго склада продукты принимались заведующим столовыми с весу и вносились в книги. В столовыя продукты выдавались ежедневно, по числу обедающих, на следующій день. За правильностью выдачи должны были следить и удостоверять особые дежурные, назначаемые на каждый день из более уважаемых крестьян. Эти дежурные обязаны были присутствовать при пріеме провизіи из склада и, кроме того, должны были следить и в столовых, как за приготовленіем пищи, так и за правильной раздачей порцій,

„Мне, — пишет г. Яблонскій, — не пришлось раскаиваться в этой отдаче дела продовольствія в руки местнаго (т.-е. татарскаго) населенія. Все исполняли порученныя обязанности очень добросовестно и внимательно. А главное, населеніе относилось с полным доверіем к такому порядку и видело в нем полную гарантію от злоупотребленій. Обедающіе не раз выражали (чему я был свидетель) благодарности пекарям и дежурным за их добросовестное отношеніе к делу. Поэтому, когда впоследствіи персонал мой увеличился, я уже не решился менять установленнаго порядка, усилив только наш контроль“ 11 11 Там же стр. 45. ).

Относительно экономическаго положенія татарскаго населенія д-р Яблонскій приводит в своем отчете целый ряд статистических таблиц, которыя не оставляют ни малейшаго сомненія в том, что даже в селеніях экономически более обезпеченных благосостояніе жителей находится в самом безотрадном, самом вопіющем положеніи. Так, например, в Старом-Сентемире, сравнительно наиболее богатом из всех четырех селеній, 41 % домохозяев не имеет никаких построек, кроме избы. Семей, не имеющих ни одной лошади, в Сентемирах 26 % в Верхнем-Сентемире—41 %. Двух лошадей и более имеют 26 % домохозяев; при этом необходимо иметь в виду, что по местным условіям одной лошади для веденія хозяйства и обработки земли совершенно недостаточно.

При таком состояніи хозяйства населеніе не может, конечно, иметь сколько-нибудь достаточных запасов хлеба. И действительно, осенью 1898 года как оказалось по изследованію д-ра Яблонскаго, во всех четырех Сентемирах только 13% домохозяев имели более 10 пудов хлеба на семью. Особенно же в тяжелом положеніи оказалось населеніе Средняго и Верхняго-Сентемира, среди котораго „59% семей не имели ни зерна хлеба“. К этому нужно добавить огромную задолженность населенія казне, земству и частным лицам.

На основаніи подобнаго рода данных д-р Яблонскій следующими чертами обрисовывает современное состояніе хозяйства самарскаго крестьянина. „Экономическое положеніе крестьян,—пишет он в своем отчете,—настолько шатко, что малейшій Толчок, малейшее несчастіе может выбить его из колеи самостоятельнаго работника-хозяина. Наделы у большинства до того малы, что и в урожайный год крестьяне перебиваются, как говорится, с хлеба на квас; стоит же только не уродиться хлебу, и наш мужик попадает сразу в безвыходное положеніе, из котораго без посторонней помощи уже не выберется. Не окажут ему этой помощи — остается умирать. Ничего нет поэтому удивительнаго, что нашу деревню ежегодно посещают всевозможныя эпидеміи: не цынга, так—тиф, не тиф, так—скарлатина, оспа и т. д. И все эти бедствія мужик переносит терпеливо: валяется в горячке на сырой, грязной соломе, прикрытый тряпьем; питается при дизентеріи огурцами и капустой с квасом и ржаным хлебом; умирает сотнями в раннем детстве от поносов и т. д.