Алексей Передельский - Физическая культура и спорт в отражении философских и социологических наук. Социология спорта

6. Теперь произведем условную подмену общего на частное: вместо общества (как целостности, всеобщности) оставим только спортивную сферу. В результате такой, вполне допустимой с точки зрения логики, экстраполяции получим следующее:

• сфера имеет социальную природу, но не должна подавлять и природы человека как биологического вида;

• при любом политическом использовании сфера призвана способствовать выживанию социума;

• существование сферы подчиняется действию общественных законов, независимо от внешней неблаговидности тех или иных проявлений и поступков;

• в процессе взаимодействия (или противодействия) в сфере сталкиваются институциональные и неинституциональные потребности и интересы, но и те, и другие имеют типовой, стереотипный характер;

• сфера в своих индивидуальных и институциональных потенциях тяготеет к религиозному оформлению.

Таковы основные (значимые для сферы физической культуры и спорта) выводы по итогам проделанного краткого анализа логики развития мировой буржуазной социологической мысли.

Философия науки (в единстве ее позитивистских и постпозитивистских конструкций), рожденная на этой методологической базе социология не рассматривают спорт в качестве своего объекта. Однако данная теоретико-методологическая основа во многом повлияла на становление философии спорта и спортивной науки. Поэтому ее краткий анализ представляет для нас определенный интерес даже как сумма гипотетических построений.

Сумма гипотетических философских экстраполяций социологических позитивистских и постпозитивистских идей, концепций на сферу спорта и ее научного отражения, на наш взгляд, показывает следующее:

– все они в той или иной степени постулируют необходимость отделения и исключения метафизических, и прежде всего этических, аксиологических (оценочных) воззрений;

– все они (хотя и по-разному) позиционируют логико-методологические основания познания;

– но если позитивисты в качестве предмета выделяли бы, во-первых, жизненный процесс, циклы существования спорта и спортивной деятельности, а во-вторых, законы и закономерности спортивной науки (пусть и в логико-лингвистической интуиции), то постпозитивисты акценты расставляют иначе. Для последних философия спорта должна была бы выйти за рамки научного знания и научного анализа. Она должна была бы впитать в себя религиозно-магические, мистические, философско-идеалистические, обыденно-бытовые и обыденно-производственные программные установки, превратиться в довольно разнородный конгломерат знания, доступного и понятного только (или в основном) в рамках своей собственной философской терминологической традиции;

– эта собственная философская традиция не должна была бы поддаваться научному анализу, а в отношении отражаемого бытия спорта она бы исходила из самых разных равновероятностных предположений;

– главным фактором эволюции философии спорта, по логике постпозитивизма, должна была бы стать ее социально-политическая детерминированность;

– в формировании проблемной ситуации создания современной философии спорта западные социологи и философы науки поработали сообща: первые подготовили ее формально, вторые – содержательно. Социологи создали формальный механизм выявления социальных закономерностей на базе обобщения субъективных оценок и высказываний. Философы науки в итоге выхолостили сущность самого научного исследования, размыли и расшатали устои научного мировоззрения, заменили их субъективными, а потому – случайностными социальными детерминантами;

– тем самым была подготовлена основа для появления и накопления философско-спортивных идей, весьма далеких как от объективного, так и от научного предметного анализа спорта, то есть идей, имеющих самые разные методолого-мировоззренческие основания;

– такой плюрализм мнений прекрасно укладывается в русло всеядного прагматизма, для которого не существует внутренних мотивов спортивной деятельности, а единственно значима лишь внешняя ее мотивация – ориентация на типологизированный успех, на социально установленный образец;

– под знаменем прагматизма философия спорта (еще в большей степени, чем сам современный спорт) призвана выполнять свойственную религиозному мировоззрению иллюзорно-компенсаторную функцию.

Что касается судьбы классических форм позитивизма и неопозитивизма, то здесь виновата их собственная закономерная эволюция, показавшая несостоятельность жесткого отделения и обособления языковых форм и содержательных принципов организации «позитивного знания» от философии и сферы бытовой, обыденной жизни. Окончательную точку на развалинах позитивизма (естественно, только с позиции общей логики истории философии науки) поставил постпозитивизм (или «философия науки»), сторонники которого подвергли рациональной критике как содержательные принципы позитивистской теории (Карл Поппер), так и позитивистские взгляды на историю науки (Томас Кун). Однако дальнейшее развитие самой школы философии науки поставило вопрос о рациональной критике самих критиков, что блестяще проделал Имре Лакатос.

И. Лакатос (Лакатош, Липшиц) – венгерско-британский философ и методолог науки, ученик Поппера. Лакатос выступил главным сторонником Поппера в его споре с такими оппонентами, как Кун и Фейерабенд.

Опираясь на энциклопедический материал А. Ю. Бабайцева (2001), о самой концепции Лакатоса можно сказать следующее. В книге «Доказательства и опровержения» Лакатос, применяя выведенный им метод «рациональной реконструкции», предложил свою модель формирования и развития понятий в «содержательной» математике XVII–XVIII вв., модель, отличную от реальной истории данного процесса. Лакатос показал, что «в рассматриваемый период развитие математического знания определялось не столько формализованными процедурами дедуктивного построения теорий, сколько содержательным процессом „догадок и опровержений“, в котором новые понятия оттачивались и уточнялись в столкновении с контрпримерами». «Используя диалогический метод, Лакатос искусственно конструирует проблемную ситуацию, в которой происходит вычленение нового идеального содержания…». Такой подход, в терминах самого Лакатоса, «рациональной реконструкции» оказался вполне оправдан, поскольку сами факты логики науки, на основе которых могут формулироваться общие методологические положения, не являются чем-то непосредственно данным в историческом материале.