Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Полгода спустя, в другой расстановочной группе, эта пациент­ка подходит ко мне во время перерыва и говорит: «Ты меня помнишь?» Я вынужден признаться, что не помню. «Примерно полгода назад мы делали расстановку по поводу изменения ткани шейки матки. В связи с серьезным подозрением на рак врачи советовали мне срочно сделать операцию. Когда после расстановочной группы я вернулась домой, я спросила мою мать, не потеряла ли ее мать ребенка. Удивленная мать в ответ спросила: "А кто тебе рассказал?"»

При повторном клиническом обследовании, проведенном через два месяца после расстановки, никаких изменений ткани шейки матки обнаружено не было. Помимо расстановочной работы, пациентка не проходила никакой тера­пии, не получала никакого лечения и ничего не меняла в своей жизни.

Донорство спермы: «Вот твой отец!»

(сын со страхами и депрессией)

Ко мне на прием приходит семья с 12-летним сыном. Родители рассказывают о его выдающихся успехах в школе, но, по их словам, последние два месяца мальчик страдает депресси­ей. Она неожиданно началась после эмоционального сры­ва в школе, и с тех пор он не может один выходить из дома. Вне дома у него начинаются приступы страха, которые со­провождаются учащенным сердцебиением и обильным по­тением вплоть до коллапса. Депрессия становится все глуб­же, и все, что раньше доставляло ему радость, теперь ниче­го для него не значит. Его жизнь все больше заполняют ком­пьютерные игры и Интернет. Он все чаще высказывает опа­сение, что сойдет с ума.

Поскольку прием психотропных препаратов не приносит же­лаемого результата, родители интересуются возможностью гомеопатического лечения.

Я рекомендую им дополнительно принять участие в расстановочной группе. Услышав, что ему при этом присутствовать необязательно, мальчик испытывает облегчение. До сих пор он всегда был в центре внимания любой терапии, и ему казалось, что отвечает за все именно он.

Родители приходят в группу, и мы начинаем расстановку с трех заместителей: для отца, матери и сына. Сначала я прошу, чтобы их расставила мать, заместители запоминают свои позиции, а потом я прошу, чтобы расстановку сделал отец.

Образы отличаются друг от друга незначительно. В обеих расстановках сын стоит между родителями и таким образом раз­деляет пару. Заместители образуют полукруг, причем мать в обоих случаях стоит на первом месте, на втором месте слева от нее сын. а затем отец.

Заместительница матери чувствует себя на этом месте плохо, точнее определить свое ощущение она не может, заместитель сына чувствует себя лишенным ориентации, а у заместителя отца такое чувство, что он сюда не относится, чего он странным образом и не хочет.

В надежде внести в расстановку большую ясность, я прошу мать поставить заместителя для симптоматики сына. Она выбирает на эту роль мужчину и ставит его на большом расстоянии позади сына.

Это совершенно сбивает заместителя сына с толку. Ему страшно, у него потеют ладони, его ищущий взгляд беспомощно и все быстрее мечется между заместителем симптоматики и отцом. Такое впечатление, что он сходит с ума. Вдруг его взгляд останавливается на стоящей в расстановке, все еще пораженной его сильной реакцией матери, и он с отчаянием в голосе выкрикивает: «Ты обманула меня насчет отца!» Затем он переводит взгляд на меня и, чуть не плача, повторяет: «Она обманула меня насчет отца!»

Не реагируя на слова сына, клиентка садится рядом со мной и лишенным выражения взглядом смотрит в пол. Прежде чем я успеваю спросить ее о значении этой странной фразы, слова просит ее муж и говорит: «Может быть, важно упомянуть, что я не отец мальчика. Мы уже несколько лет были женаты и хотели ребенка. Но моя жена не беременела. Медицинские обследования показали, что я не могу иметь детей. Мы не хотели отказываться от ребенка и поэтому решили воспользоваться банком спермы. Наш сын ничего об этом не знает!»

Я спокойным голосом отвечаю: «Знает! Если серьезно относиться к движениям заместителей, которые мы здесь видим, то я должен исходить из того, что он об этом знает».

Заместитель сына подтверждает это, говоря: «Когда поставили заместителя симптоматики, я полностью утратил ориентацию. Я вдруг перестал понимать, кто из них мой отец, и почувствовал себя странным образом обманутым матерью».

На вопрос «отца» (на самом деле отчима) ребенка, что теперь можно сделать, я подхожу к его заместителю, показываю на заместителя симптоматики и прошу его сказать ребенку: «Вот твой отец! А это - твоя мать! Мы с ней заботимся о тебе! Но твой отец он!»

Заместитель ребенка улыбается и говорит: «Все в порядке. Я могу с этим жить».

Из интереса я спрашиваю, как себя чувствует заместитель симптоматики, и он отвечает: «Я не хочу иметь ко всему этому никакого отношения».

Я говорю заместителю ребенка: «Это так!» Он кивает. В завершение я говорю паре: «Думаю, это все, что я могу для вас сделать».

Примерно через два месяца после расстановки мне позвонил отчим мальчика. Он хотел поблагодарить и рассказать, как они удивились, когда, вернувшись после группы домой, нашли сына в гораздо лучшем состоянии. В течение нескольких недель он «пришел в норму». Это придало ему и его жене сил, чтобы в подходящий момент рассказать ребенку, что мнимый отец ему не отец. Сын отреагировал так же спокойно, как и его заместитель. Последнее, что я о них слышал, было то, что мальчик чувствует себя хорошо.

Дети - это их родители, и в себе они узнают своих родителей. Поэтому в том, что касается родителей, детей обмануть невозможно. Если ребенка держат в неведении относительно его настоящих родителей или говорят ему неправду, это приводит к внутреннему разладу и лишает его уверенности. Ребенок видит своих «родителей», но не чувствует себя их сыном или дочерью и, как правило, в первую очередь ищет в себе изъян, виновный в таком несоответствии чувств. Что происходит в душе у ребенка, когда он, например, на свой 18-й день рождения узнает, что его отец ему не отец, или что его усыновили, или если он раньше узнает об этом от кого-то другого?

Даже если посредством расстановок часто раскрываются тайны, я хочу предостеречь от использования метода с этой целью. Если есть достаточные основания, чтобы сомневаться в отцовстве, то подлинную ясность может дать только тест на отцовство. Пока отец или ребенок живут в сомнениях, любовь не может течь свободно.

«Измена» с последствиями

(пациентка с хроническим воспалением придаточных пазух носа)

Пациентка, немка по происхождению, последние 18 лет живет в Барселоне, она замужем за испанцем, с которым у нее есть 4-летний сын. Она уже давно раздумывает о том, не стоит ли ей расстаться с мужем и вернуться в Германию. На фоне этой напряженной ситуации у нее развивается не поддающийся лечению антибиотиками хронический гнойный фронтит и синусит. Второго января 2005 года пациентка ложится на операцию, поскольку воспаление распространилось на слуховые проходы и существует угроза воспаления мозговой оболочки. Несмотря на то что операция и последующая внутривенная терапия с пенициллином предотвращают дальнейшее развитие заболевания, выздоровления не происходит. В марте 2005 ее состояние вновь ухудшается, и пациентка с сильными головными болями и возрастающей светочувствительностью приходит на расстановочную группу для больных в Барселоне. Я решаю сделать расстановку болезни с учетом существующего на данный момент конфликта. Поскольку уже через два часа после расстановки пациентке становится лучше, она присылает мне благодарственное письмо, и я обращаюсь к ней с просьбой записать ее впечатления, так как уже недостаточно хорошо помню детали расстановки.