Знание – сила, 2000 №02

И довольно беспощадно констатирует: БЭСМ-6. созданная в 1965 году и выпущенная впервые в 1967 году (Свейд допускает ошибку, называя 1966 год), была, «по общему мнению, последним оригинальным русским компьютером, что был спроектирован наравне со своим западным аналогом». И, тем не менее, признает, что пресловутое технологическое превосходство США в период холодной войны было в значительной степени мифом.

Конечно, это неправда — в 1967 году развитие советской вычислительной техники не остановилось. Был знаменитый «Эльбрус», было развитие БЭСМ («Эльбрус-Б»). Была замечательная МИР-2 В. М. Ппушкова (Машина Инженерных Расчетов), прообраз ПК, вообще не имевшая и до сих пор не имеющая никаких западных аналогов (по собственному опыту автора — значительно более отвечающая своему назначению, чем первые ПК фирмы ИБМ и Эппл, если отвлечься, конечно, от размеров). Вот что рассказывает про те времена (конец 60-х годов) научный руководитель группы «Эльбрус», профессор, член-корреспондент РАН Борис Арташесович Бабаян: «В это время появилось много результатов, была конкуренция, были творческие соревнования, направление успешно развивалось. Отставание от Запада уже намечалось, но драматическим не было, мы еще шли буквально шаг в шаг».

Вероятно, самым звездным периодом в истории советской ВТ была середина шестидесятых годов. В СССР тогда действовало множество творческих коллективов — институты С.А.Лебедева, И.С.Брука, В.М.Глушкова только крупнейшие из них. Иногда они конкурировали, иногда дополняли друг друга. Одновременно выпускалось множество различных типов машин, чаще всего несовместимых друг с другом, самого разнообразного назначения. Вероятно, в этом надо было наводить порядок, хотя бы для того, чтобы иметь возможность обмена программами. И разве плановое социалистическое государство по самой своей природе не предназначено для решения таких проблем?

Однако над сообществом конструкторов ВТ начинают сгущаться тучи. Первой ласточкой, возможно, было смещение И.С.Брука, автора концепции «малых машин» (в противоположность «большим», то есть суперкомпьютерам, в современной терминологии), с поста директора Института электронных управляющих машин АН СССР (ИНЭУМ) в знаменательном 1964 году. Повод для него был в современном контексте весьма любопытный.

Тогда вовсю прорабатывался вопрос реформирования экономики с введением в нее элементов рынка («косыгинская реформа»). Зная о результатах Л.В.Канторовича по методам линейного программирования, В.Леонтьева по классическим динамическим моделям экономики, методам межотраслевых балансов, И.С. Брук развернул в ИНЭУМ работы по применению математических методов и вычислительной техники для решения экономических задач на государственном уровне. Причем И.С. Брук ставил задачу о достоверности исходной базы для экономикоматематических моделей, которую составляли соотношения цен. Он говорил о том, что в нормальной экономике не может быть планово-убыточных отраслей, что экономическая реформа должна учитывать пересмотр цен. Конечно, такой ереси терпеть было невозможно (чем закончилось «реформирование», мы знаем). В 1967 году пост директора ИНЭУМ занял М.В.Наумов, и институту под его руководством было уже суждено сыграть не самую прогрессивную роль в нашей истории…

Другой важнейшей вехой в деле деградации советской компьютерной отрасли стало создание в 1968 году Научно-исследовательского центра электронной вычислительной техники (НИЦЭВТ). Вот как комментирует это событие Б.А. Бабаян: «Потом наступил второй период, когда был организован ВИИИЦЭВТ. Я считаю, что это критический этап развития отечественной вычислительной техники. Были расформированы все творческие коллективы, закрыты конкурентные разработки и принято решение всех загнать в одно «стойло». Отныне все должны были копировать американскую технику, причем отнюдь не самую совершенную. Гигантский коллектив ВИИИЦЭВТ копировал IBM, а коллектив ИНЭУМ- DEC».

Вероятно, это преувеличение. Вот точка зрения противоположной стороны. «Бытует мнение, — говорил директор ИНЭУМ Б. Н. Наумов, — что ЕС ЭВМ и СМ ЭВМ представляли собой копии зарубежных образцов. Это мнение является ошибочным. ЭВМ Единой системы, так же, как и СМ ЭВМ, существенно отличаются от аналогичных зарубежных ЭВМ, хотя бы уже потому, что они созданы на базе нашей отечественной технологии, а она неадекватна зарубежной. При разработке моделей Единой системы и СМ ЭВМ была поставлена цель обеспечить в максимальной мере их совместимость с ЭВМ, разработанными в других странах. Такая цель вполне оправданна, поскольку в противном случае наша вычислительная техника была бы изолирована от мировых достижений в области компьютерной технологии и, в частности, принципиально не имела бы доступа к накопленному в мире программному обеспечению».

И все же факт остается фактом — с начала семидесятых конструкторская мысль в СССР постепенно стагнировала. Борис Арташесович вспоминает происходившее довольно зло: «Расчет был на то, что можно будет наворовать много матобеспечения — и наступит расцвет вычислительной техники. Этого, конечно, не произошло. Потому что после того, как все были согнаны в одно место, творчество кончилось. Образно говоря. мозги начали сохнуть от совершенно нетворческой работы. Нужно было просто угадать, как сделаны западные, в действительности устаревшие, вычислительные машины. Передовой уровень известен не был, передовыми разработками не занимались, была надежда на то, что хлынет матобеспечение… Вскоре стало ясно, что матобеспечение не хлынуло, уворованные куски не подходили друг к другу, программы не работали. Все приходилось переписывать, а то, что доставали, было древнее, плохо работало. Это был оглушительный провал. Машины, которые делались в этот период, были хуже, чем машины, разрабатывавшиеся до организации ВНИИЦЭВТа».

Что можно возразить на это? Представляется, что Б.А. Бабаян в целом прав. Стандартизация и совместимость, конечно, замечательная штука — если они применяются творчески. В условиях, когда существовало множество разных коллективов, некоему координирующему органу следовало бы взять на себя функции посредника по выработке важнейших направлений, стандартов совместимости повторяющихся узлов, разработке протоколов взаимодействия различных систем с учетом интересов всех сторон. В общем, действовать так, как действуют сейчас во всем мире, когда даже злейшие конкуренты объединяются, чтобы выработать единые стандарты. А тупое и незаконное (или полузаконное) копирование ведет только к безнадежному, притом запланированному, отставанию, как это и случилось. Точно та же история наблюдалась позднее и в производстве микросхем, в том числе и микропроцессоров.