Знание-сила, 2014 №07

Вильям Смит

* Продолжение. Начало — в № 3 за этот год.

Пожалуй, стоит напомнить, что в отношениях СССР и Запада наступил очередной и очень острый кризис, вызванный прежде всего вторжением советских войск в Афганистан (конец 1979 года). За этим последовала высылка академика А.Д. Сахарова в Горький, вызвавшая массу протестов на Западе. Немедленным результатом всего этого явился массовый бойкот летней Олимпиады в Москве, который поддержало более 30 стран со всех континентов.

И вот в это время вдруг возникает все тот же профессор Рон Кэйпл из города Дулут, штат Миннесота, который хочет снова приехать в Москву, где его примет все тот же доктор химических наук В.А. Смит в ИОХ'е, и у них опять планы каких-то совместных работ, как будто бы в мире ничего не происходит. Ожидать, что кто-либо отнесется к этим намерениям всерьез и будет их хоть как-то поддерживать. — по меньшей мере странно. Но на самом деле все не так однозначно.

Дело в том, что вскоре после совместного орбитального полета русских и американцев (проект «Союз-Аполлон», 1975 год) между нашими странами было заключено более десятка межправительственных соглашений о проведении совместных научно-исследовательских работ по самым разным областям знаний, в том числе и по химии. А потом, через несколько лет, стало выясняться, что большая часть этих проектов «не работает», хотя деньги успешно осваиваются, план взаимных посещений выполняется полностью, но совместных публикаций или каких-то практически полезных результатов ничтожно мало. Это все как-то плохо смотрелось в ежегодных отчетах Академии по итогам сотрудничества.

Причина была очевидной — до участия в таких совместных исследованиях, особенно сопряженных с поездками за рубеж, обычно допускались довольно специфические кадры «ученых» — не очень состоятельных по части науки, поскольку у них основной была совершенно другая профессия. Не хочется быть обвиненным в голословных утверждениях, — но могу уточнить, что среди тех научных сотрудников ИОХ'а, что на моей памяти ездили в длительные зарубежные командировки, лишь менее четверти чего-то стоили в научном плане, а большинство составляли партийные бонзы с явным гебистским бэкграундом.

На этом фоне определенно выделялись наши с Роном совместные исследования, которые не подпадали ни под одно из межправительственных соглашений и вообще выглядели как нечто самодеятельное и к тому же не требовавшее никакого дополнительного финансирования. Но их результат был вполне впечатляющим — за 5 лет нашего сотрудничества в отечественных и зарубежных журналах было опубликовано 7 статей. Поэтому в отчетах и Института и Отделения химических наук Академии всегда упоминались наши работы с Кэйплом как пример удачного сотрудничества ученых двух стран.

В силу этих или каких-либо иных причин в Академии довольно сочувственно отнеслись к просьбе разрешить очередной визит профессора Рона Кэйпла. «Раз эти ребята по-прежнему ничего не просят, а просто хотят продолжать совместные работы, то в наших интересах их поддержать», — такой, видимо, была логика Отделения химических наук Академии, когда там без малейшего возражения дали добро на очередной приезд Рона — и это несмотря на то, что там, конечно, было известно об инциденте с провозом запрещенной литературы А.А. Щеголевым. А для меня и моей группы каждый визит Рона был не только очень приятным событием в чисто человеческом плане, но важен еще и в чисто утилитарном отношении — Рон всегда приезжал тяжело нагруженный всяким мелким лабораторным оборудованием и реактивами, без чего мы просто не смогли бы работать.

В этот раз у Рона был всего шесть недель. Поэтому ни о какой экспериментальной работе даже не было речи, и главное для нас было — подвести итоги прошедшего этапа работы и оценить перспективы их продолжения, а также возможности развития нового направления исследований. Но дело было в апреле, а в моей альпинистской компании с давних пор сложилась добрая традиция — отмечать майские праздники байдарочным походом по рекам Подмосковья. Нарушать такую традицию я считал делом немыслимым и, конечно, приложил все усилия к тому, чтобы к концу апреля успеть закончить все наши дела с Роном.

Если кто не знает, могу сообщить, что конец апреля — начало мая — это самое замечательное время в наших широтах, в особенности, если проводить его на природе, в походе на байдарках. Вытащить как-нибудь Рона в такой поход я просто считал своим долгом — без этого картина впечатлений от жизни в России осталась бы не вполне завершенной.

Так-то оно так, но ведь для того, чтобы попасть на подходящую речку, надо было отъехать километров за 150–200 от Москвы, далеко за пределы разрешенной для иностранцев зоны, и любой встречный гаишник запросто мог нам все испортить, случайно обнаружив иностранца в неположенном месте. А о том, чтобы получить разрешение на такую аферу, — нечего было и думать. Вопрос мы решили самым демократическим образом — я изложил Рону суть проблемы и спросил:

«А что тебе будет, если тебя прихватят за 150 километров от Москвы без всяких разрешений на эту поездку?» Его ответ: «В Сибирь точно не отправят, а вероятнее всего — просто вышлют из страны в 24 часа. А что тебе грозит?».

«Неприятный разговор с моим начальством и, конечно, запрет выезда за границу. Но на это мне наплевать — меня и так туда не пускают».

У нас в компании было тогда несколько человек, работавших во всяких закрытых учреждениях — «ящиках», которым были категорически запрещены всякие неофициальные контакты с иностранцами. Но все они только отмахнулись от меня, когда я стал их спрашивать насчет возможных осложнений из-за присутствия Рона в походе.

Итак, все благоразумные соображения отброшены прочь, и 29 апреля, ранним утром, уезжаем на речку Угру. Предварительно пришлось решить еще одну мелкую техническую проблему. В академической гостинице, где жил Рон, на каждом этаже была дежурная, которая выдавала ключи жильцам, а заодно фиксировала, кто, с кем, когда уходил или приходил. Поэтому в день отъезда в целях конспирации Рон уходил из номера налегке в цивильном платье, а все, что ему надо было для похода, мы вынесли накануне. Дежурную он предупредил, что на праздники его не будет, так как он отправляется на дачу посольства США.

Как всегда, автобус был под крышу заполнен байдарками и рюкзаками, и совершенно непонятно, как в нем смогли разместиться человек 25 взрослых и детей всех возрастов. Сначала я ощущал некоторую нервозность почти на каждом посту ГАИ, но постепенно успокоился — похоже, что мы были никому не интересны. Ехали часа три, далеко за Можайск, и вот уже она, наша Утра. Эта речка была нам хорошо знакома на протяжении всех 120 километров, которые нам надо было проплыть до Юхнова. Погода стояла солнечная, теплая, и первые два дня мы просто расслаблялись, не пропуская ни одного места, где можно было бы остановится попить чаю или погонять мяч. А как великолепно было посидеть вечерами у костра, попеть песни или просто посмотреть на огонь. Рон был в отличном расположении духа, но только пенял мне, что я не посоветовал ему прихватить с собой что-нибудь типа виски — он как- то не сразу привык к питью лабораторного спирта, что был у нас с собой в изобилии для вечерних трапез.