Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

В начале своего рассуждения он говорит: «Собственник при известных обстоятельствах может не желать ни передать, ни обменять, ни продать этот центнер хлеба, может быть, потому, что он сам должен или хочет потребить таковой по истечении шести месяцев. Но до этого времени он в нем также не нуждается».

В этих словах Книс имел в виду и в силу природы явления исключительно мог иметь в виду тот род пользования, который представляет собой потребление. Затем он продолжает:

«Он мог бы поэтому, конечно, согласиться уступить употребление этого центнера хлеба в продолжение ближайших шести месяцев другому, если только он получит обратно свое благо по истечении этого срока».

Здесь, собственно, и начинается двусмысленность: что обозначает здесь слово «употребление»? Обозначает ли оно «потребление» или же длящееся в течение шести месяцев пользование? Очевидно, что употребление мыслимо здесь только как потребление, но слова «употребление в течение ближайших шести месяцев» могут вызвать представление о длящемся употреблении; здесь начинается quid pro quo.

Затем следует:

«Если затем другой человек, желающий получить этот хлеб, но не имеющий возможности приобрести таковой путем обмена или покупки, заявляет, что пользование центнером хлеба, как потребляемым благом, по необходимости заключается в потреблении самого хлеба, например, в качестве семян, и что поэтому он хотел бы возвратить другой центнер из полученного, благодаря перенесению этого пользования, урожая, то собственник может, с точки зрения своих хозяйственных интересов, согласиться на это, так как здесь ведь идет речь о заменимом благе».

Эта мысль и содержит в себе решающее смешение. Хотя в то же время Книс и заставляет своего заемщика прямо-таки заявить, что пользование потребляемыми благами может быть только тождественно с их потреблением, тем не менее он употребляет слова «пользование» и «потребление» так, что оба эти понятия являются независимыми друг от друга и кажутся не тождественными; таким образом, посредством диалектического самообмана он вовлекает — чем более открыто, тем менее заметно — в свой ход доказательства представление о длящемся пользовании потребляемыми благами. Так как непосредственно за тем идет речь «о полученном, благодаря уступленному пользованию, урожае», то, рассуждая правильно, следовало бы считать источником урожая опять-таки только полезное употребление = полезному потреблению хлебных семян; но созвучие выражения «уступленное пользование» с выражением «уступка пользования», которое еще свежо в нашей памяти, и которое обозначало нечто совершенно противоположное по сравнению с «уступкой носителя пользования», является причиной того, что мы бессознательно начинаем представлять себе длящееся пользование, аналогичное с пользованием длящимися благами. Возможность существования такого пользования не может при этом возбудить сомнения, тем более что этим пользованием сейчас же объясняется получение урожая и что, следовательно, ему приписывается вполне реальное действие, — доказательство, которое введенный уже в заблуждение читатель относит к существованию «длящегося пользования».

Затем Книс выводит следствия из этого смешения. После того, как он заявил: «В этом изложении нет ни малейшей мысли, которая заключала бы в себе что-либо невозможное, неестественное, искусственное», — что, конечно, совершенно верно, но что не имеет никакого значения для его тезиса, если во всех двусмысленных местах слова «употребление» или «пользование» всякий раз заменять выражением «полезное потребление», — он делает следующий вывод: таким образом, ссуда принадлежит к числу уступок одного только пользования.

Этот вывод просто ложен. Доказательство, которое нужно было привести, в действительности совершенно не приведено; напротив, то, что нужно было доказать, было незаметным образом введено в дедукцию, как посылка, и понятие «пользование» в требуемом смысле употреблялось как известный факт, причем не говорилось ни слова о возможности существования такого пользования, которое требовалось доказать. Однако обнаружение этой основной ошибки доказательства очень затрудняется двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что под словом «пользование» в настоящем смысле скрывается также и совершенно иное понятие: существование такого «пользования» не вызывает протеста, так как — благодаря искусным диалектическим приемам — не отличают таковое от несомненно существующего настоящего пользования, и, во-вторых, прямо-таки вследствие наивности внушения. В самом деле, Книс, ни одним словом не касаясь вопроса, мыслимо ли длящееся пользование потребляемыми благами, заставляет своего собственника и заемщика говорить об уступке «пользования» в таком уверенном тоне, как будто существование этого пользования не подлежит никакому сомнению, уверенность, которая невольно передается также и читателю 511 .

Если теперь сравнить попытки отдельных авторов направления Сэя—Германна обосновать пользование капиталом, то, несмотря на все различие в отдельных пунктах, мы найдем у них весьма поучительное единодушие в целом.

Все авторы от Сэя до Книса, начиная говорить о пользовании капиталом, ссылаются прежде всего на действительно существующие полезные услуги и, прикрываясь последними, добиваются у читателей согласия, что «пользование капиталом» действительно существует, что оно существует как самостоятельный хозяйственный элемент и обладает также самостоятельной хозяйственной ценностью; при этом они оставляют без внимания то, что эта самостоятельность не является свойством другого блага, существующего независимо от данного, а только самостоятельно отделяемой частью самого блага, из чего вытекает затем то, что оказание полезной услуги всегда сопряжено с уменьшением ценности самого блага и что вознаграждение за полезную услугу является валовым процентом.

Но лишь только они таким образом добились признания «самостоятельного пользования капиталом», как они на место настоящих полезных услуг, под прикрытием которых это признание было достигнуто, подсовывают созданное их собственной фантазией пользование, ложно приписывают таковому самостоятельную ценность независимо от полной ценности блага, и в конце концов разбивают в куски настоящие пользования, при помощи которых были введены ложные. Сэй и Шеффле изображают этот процесс необыкновенно кратко — они молча преобразовывают основание валового процента в основание чистого; Германн же и Книс развивают этот процесс перед нашими глазами во всех подробностях. Эти ошибки указывают, как велика необходимость, чтобы пресловутый «пересмотр основных понятий» мог также, наконец, проникнуть и в область мало обращающих на себя внимание понятий «употребление благ» и «пользование благами». Я, со своей стороны, попытался сделать в этом отношении первый шаг.