Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Но дело обстояло бы совершенно иначе, если бы не совсем определенная, двойственная природа кредитного документа, который с одной точки зрения может быть рассматриваем, как «наличные деньги», а с другой — как «денежное требование», побудила нашего купца включить один и тот же документ в свой баланс два раза — как наличные деньги и как денежное требование: это была бы уже не невинная терминологическая непоследовательность, а существенно неверный баланс. О таком же существенно неверном балансе идет речь и в тех случаях, когда в целях теории пользования постулируют существование самостоятельного блага «распоряжения». Аргументация здесь прямо-таки к тому и клонится, что в виде вещественного блага и распоряжения таковым приносятся в жертву единовременно два различных блага и что, следовательно, в балансе издержек производства они должны приниматься во внимание как две отдельные величины. Здесь, на мой взгляд, понятию распоряжения приписывается природа благ в том самом важном и широком смысле, против которого решительнее всего направлены вышеизложенные принципиальные возражения.

Для того чтобы выдержать напор столь важных по существу возражений, гипотеза Менгера должна была бы опираться на очень серьезные положительные аргументы. Я сомневаюсь в достаточной убедительности таковых. О прямом доказательстве или о наглядном выводе того, что распоряжение в действительности является благом, при своеобразном характере нашей темы, очевидно, не может быть и речи. Речь может быть только о том, подтверждается ли эта гипотеза достаточным количеством характерных вторичных аргументов или же нет. В этом именно я и сомневаюсь.

Я полагаю, что существует только один вторичный аргумент, говорящий в пользу этой гипотезы, — этим аргументом является существование пока еще не выясненной прибавочной ценности. Подобно тому, как астрономы на основании некоторых, не допускающих другого объяснения уклонений известных им планет от своих орбит заключили о существовании других, еще неизвестных небесных тел, точно так же и Менгер постулирует существование носителя пока еще не выясненной прибавочной ценности. А так как распоряжение количествами благ в течение известных промежутков времени, по его мнению, находится в известной законной связи с появлением и величиной прибавочной ценности, то он не задумывается высказать гипотезу, будто это распоряжение и является искомым носителем, и будто, как таковой, оно представляет собой самостоятельное благо с самостоятельным существованием. Если бы этому замечательному мыслителю представлялась возможность другого объяснения, то, я уверен, он, не задумываясь, отказался бы от этой гипотезы.

Является ли этот единственный, говорящий в пользу принадлежности «распоряжения» к категории благ, вторичный аргумент убедительным?

Я должен ответить на этот вопрос отрицательно по двум причинам. Во-первых, я в следующем томе надеюсь доказать, что явление прибавочной ценности может быть объяснено вполне удовлетворительно и без этой гипотезы, притом способом, указанным самим Менгером благодаря его классической теории ценности; и, во-вторых, я сейчас приведу читателю несколько соображений, которые, по моему мнению, представляют собой убедительное опровержение взгляда о принадлежности рассматриваемого нами «распоряжения» к категории благ.

В духе теории Менгера следует смотреть на ссуду, как на перенесение распоряжения благами. Притом количество перенесенного блага — «распоряжения», — конечно, тем больше, чем больше длительность ссуды. В ссуде на два года переносится больше распоряжения, чем в ссуде на один год, в ссуде на три года больше, чем в ссуде на два года, и т. д., в ссуде на сто лет — почти неограниченное количество распоряжения. Если бы, наконец, возвращение капитала не только отсрочивалось на очень продолжительное время, а совершенно не требовалось, тогда получателю уступалось бы действительно неограниченное количество распоряжения. Это, например, имеет место в тех случаях, когда известная сумма благ не дается в ссуду, а дарится.

Теперь возникает вопрос, сколько ценности получает в таком случае одаренный. Не подлежит сомнению, что он получает ценность, равную ценности подаренной ему вещи. А как же обстоит дело с ценностью уступленного вместе с благом бессрочного распоряжения таковым? Очевидно, она заключается в ценности самого предмета. Из этого я делаю следующий вывод — и я уверен, что этот вывод не ложен: — раз плюс, т. е. ценность бессрочного пользования, заключается в ценности самого блага, то и заключающийся в таковой минус, временное распоряжение благом, должно входить в состав ценности самого блага; следовательно, временное распоряжение не может быть самостоятельным носителем ценности наряду с ценностью самого блага в том смысле, в котором это полагает Менгер 525 .

Если даже предположить, что гипотеза о существовании самостоятельного чистого пользования верна, то все же теория пользования не может дать удовлетворительного объяснения процента на капитал.

По моему мнению, я доказал, что пользования, самостоятельное существование которого признает теория пользования, в действительности не существует. Но даже в том случае, если бы такое пользование существовало, то при его помощи все же нельзя было бы удовлетворительно объяснить фактического явления процента. Я надеюсь, что мне удастся в немногих словах обосновать этот тезис.

Теория пользования в своем своеобразном ходе объяснения различает две ценности — ценность, которой обладают блага сами по себе, и ценность, которой обладает пользование благами. При этом она везде молча выходит из предположения, что обыкновенная ценность приобретения блага представляет собой ценность самого блага без ценности пользования таковым, так как объяснение прибавочной ценности на том собственно и основано, что ценность пользования присоединяется, как новый элемент, к ценности субстанции капитала и что первая только вместе с последней составляет всю ценность продукта.

Однако это предположение противоречит фактическим явлениям хозяйственной жизни.

Общеизвестно, что облигация продается по цене, равной всей ценности облигации по курсу, только тогда, когда она снабжена всеми соответствующими купонами, другими словами, когда покупателю уступается — говоря слогом теоретиков пользования — и распоряжение всеми будущими «пользованиями». Если же недостает какого-либо купона, то покупатель всегда вычтет соответствующую сумму из цены, уплачиваемой им за облигацию. Аналогичное явление наблюдается и у всех других благ. Если при продаже имения, продажная ценность которого равняется примерно 100 000 гульденам, я оставлю за собой право пользования таковым в течение года или нескольких лет, или если я продаю это имение, пользование плодами которого в силу завещания принадлежит в течение нескольких лет третьему лицу, то, без сомнения, цена, получаемая за это имение, будет меньше 100 000 гульденов на сумму, соответствующую «пользованиям», которые я оставил за собой, или «пользованиям», принадлежащим третьему лицу.