Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Это естественное право, на взгляд Родбертуса, в современном общественном строе не осуществляется, так как при первоначальном распределении благ рабочие получают в виде заработной платы только часть ценности своего продукта, между тем как остальная часть получается собственниками земли и капитала в виде ренты. Под рентою Родбертус понимает «весь доход, который получается без личного труда, исключительно в силу владения» 661 . Она бывает двух видов: земельная рента и прибыль на капитал.

«В силу каких оснований, — спрашивает Родбертус, — несмотря на то что всякий доход есть только продукт труда, в обществе получают доход (и доход к тому же первичный) лица, которые не ударили пальцем о палец для его создания?» Этим вопросом Родбертус выдвинул общую теоретическую проблему ренты 662 . Ответ на этот вопрос он дает следующий.

Рента обязана своим существованием стечению двух обстоятельств: первое из них имеет экономический характер, второе позитивно-правовой. Экономическая причина ренты заключается в том, что труд, со времен введения разделения труда, производит больше, чем необходимо рабочим для поддержания их жизни и для продолжения их труда, так что и другие могут жить на его результаты. Юридическая причина заключается в существовании права частной собственности на землю и на капитал. В силу этой частной собственности, рабочие лишены возможности распоряжаться необходимыми условиями производства; они могут производить только по предварительному соглашению с собственниками и на службе у последних. Собственники же за предоставление этих условий производства налагают на рабочих обязанность уступать им часть продукта труда в виде ренты. Эта уступка совершается к тому же в более тяжелой форме, а именно рабочие уступают собственникам право на весь продукт, а взамен получают от них, в виде заработной платы, только часть ценности продукта, столько, сколько безусловно необходимо для поддержания жизни и продолжения труда. Силой, заставляющей рабочих соглашаться на такие условия, является голод. Приведем слова самого Родбертуса.

«Так как не может существовать никакого другого дохода, кроме создаваемого трудом, то рента покоится на двух неизбежных условиях. Во-первых, не может быть ренты, если труд не создает больше того, что необходимо рабочим, по крайней мере, для продолжения труда, ибо представляется невозможным, чтобы без такого излишка кто-либо мог получать регулярный доход, не работая сам. Во-вторых, не может быть ренты, если не существует установлений, которые отнимают этот излишек у рабочих целиком или частью и передают его другим, лично не работающим, ибо рабочие в силу природы вещей всегда первоначально владеют своим продуктом. То, что труд дает такой излишек, покоится на экономических основаниях, именно на тех, которые повышают производительность труда. То, что этот излишек отнимается целиком или отчасти у рабочих и предоставляется другим, покоится на основе позитивного права, которое, всегда опираясь на насилие, осуществляет это изъятие с помощью принуждения».

«Первоначально это принуждение осуществлялось посредством рабства, возникновение которого совпадает с появлением земледелия и поземельной собственности. Работники, которые создавали такой излишек в продукте своего труда, были рабами, а господин, которому принадлежали работники и вместе с тем и самый продукт, давал от него рабам только необходимое для продолжения их труда, а остальное, или излишек, удерживал себе. Когда вся земля в стране перешла в частную собственность, когда вместе с тем сложилась частная собственность на весь капитал, земельная собственность и собственность на капитал стали осуществлять подобное же принуждение по отношению к освобожденным или свободным рабочим. Ибо из этой собственности, как и из рабства вытекает, во-первых, то, что продукт принадлежит не самим рабочим, а господам земли и капитала, и, во-вторых, то, что рабочие, ничем не владеющие, в противоположность господам, владеющим землей и капиталом, чувствуют себя довольными, если получают только часть продукта своего собственного труда для поддержания своего существования, т. е. для продолжения своего труда. Правда, вместо распоряжения рабовладельца появился договор рабочего с работодателем, но этот договор является свободным только формально, а не материально, и голод вполне заменяет плеть. То, что раньше называлось кормом, теперь именуется заработной платой» 663 .

Таким образом, всякая рента является присвоением 666 или же, как Родбертус выражается иногда еще резче 666 , грабежом продукта чужого труда. Этот характер носят одинаково все виды ренты, и земельная рента, и прибыль на капитал, и вытекающие из них арендная плата и ссудный процент. Последние правомерны в отношении к предпринимателям, которые их платят, в той же мере, в какой они неправомерны в отношении к рабочим, за счет которых в конце концов они и уплачиваются 666 .

Размер ренты растет с производительностью труда, так как при системе свободной конкуренции рабочий в общем с течением времени постоянно получает только сумму, необходимую для существования, т. е. определенное, реальное количество продукта. Чем выше производительность труда, тем меньше доля общей ценности продукта, поглощаемая этим реальным количеством продукта, и тем больше доля продукта и ценности, получаемые собственником в виде ренты 667 .

Несмотря на то что, на основании сказанного, все ренты представляют собою, в сущности, одну и ту же массу вполне однородного происхождения, все же в практической хозяйственной жизни рента, как известно, подразделяется на два вида: земельную ренту и прибыль на капитал. Причину и принципы, лежащие в основе такого деления, Родбертус объясняет в высшей степени своеобразно. Прежде всего надо заметить, что во всех своих исследованиях Родбертус исходит из того теоретического предположения, что меновая ценность каждого продукта равна затраченному на него труду, другими словами, что все продукты обмениваются сообразно затраченному на них труду 670 . Родбертус знает, правда, что это предположение не соответствует в точности действительности, однако он уверен, что фактическое отклонение состоит только в том, что «действительная меновая ценность бывает то выше, то ниже этого уровня», причем все же всегда наблюдается тяготение к этому пункту, «который является как бы естественной и справедливой меновой ценностью» 670 . Он вполне исключает взгляд, что блага и при нормальных условиях обмениваются не сообразно затраченному на них труду, а как-нибудь иначе, что уклонения от предполагаемого им отношения могут быть не только следствием случайных «временных колебаний рынка», а определенного закона, дающего ценности другое направление 670 . Я пока только обращаю внимание читателя на это обстоятельство, которое впоследствии окажется важным.