Ойген Бём-Баверк - Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Указанная тенденция психологической школы находится, как будто, в противоречии с основными особенностями всякой вульгарной школы политической экономии. Ведь последняя, по характеристике Маркса 941 , представляет собой «не что иное, как дидактический, более или менее доктринерский перевод повседневных представлений действительных агентов производства». Между тем австрийская школа характеризуется как раз диаметрально противоположными чертами. Она чувствует себя бессильной всякий раз, как ей приходится сталкиваться с реальным капиталистом. Она меньше всего в состоянии дать теорию капиталистической мотивации. Получается столь парадоксальное явление, что типичнейшая, господствующая буржуазная экономическая школа меньше всего знает и хуже всего выражает психологию буржуазии. Между средним буржуа, дающим тон капиталистической экономике, и его экономическим идеологом существует значительная дистанция. Перед нами происходит своеобразное бегство психологической школы от капиталистического мира, от той среды, в которой живет, действует и мыслит современный буржуа. Теоретики-экономисты буржуазии пытаются удалиться из области капитализма или в царство примитивного натурального хозяйства, или в область социализма (как, например, Визер в своем [труде] «Der natürliche Werth»).

Чем объяснить все эти парадоксальные явления? Чем объяснить возникновение австрийской школы как последовательной экономической теории, [49] которая пытается все важнейшие экономические категории объяснить на основании общей теории потребностей? Чем объясняются все эти многочисленные экскурсии в область натурального хозяйства?

Теория последовательного субъективизма, по нашему мнению, может получить объяснение лишь на основании сопоставления теорий экономистов-математиков и австрийцев. Основное положение субъективизма, как мы видели, заключается в признании зависимости между ценами и субъективными процессами, — в частности, субъективными оценками. Но эти субъективные процессы, в свою очередь, определяются данными ценами. Поэтому математики столкнулись лицом к лицу с целым рядом логических кругов. Цены зависят от субъективных оценок, а последние — от цен. Для того чтобы избавиться от этих заколдованных кругов, математическая школа отказалась от каузального анализа и ограничилась исследованием взаимодействия между отдельными экономическими явлениями. Математика превратилась в средство избавления от порочных кругов, поскольку примат математического метода органически вытекает из замены каузального анализа исследованием функциональных зависимостей.

Последовательный психологизм у австрийцев играет такую же роль, как математические формулы (вернее, чрезмерное увлечение этими формулами) у математиков. Последовательный психологизм есть своеобразная попытка спасти теорию от логических кругов и в то же время создать видимость причинного объяснения. Хотя австрийцы основное внимание обратили на разработку субъективной теории ценности, хотя субъективная теория ценности обычно представляется как исходный пункт экономического анализа австрийцев, фактически эта теория играет лишь вспомогательную и подсобную роль; эта теория нужна австрийцам для обоснования и подкрепления их теории объективной ценности. Последняя, как известно, утверждает, что цены определяются субъективными оценками. Перед теоретиками встает затем вопрос о создании такой теории субъективных оценок, которая не базировалась бы на рыночных ценах. В поисках этой теории австрийцы вынуждены были удалиться в область натурального хозяйства. Ибо последнее хозяйство не знает никаких цен, никаких рыночных категорий. Поэтому австрийцы начинают свой анализ с рассмотрения изолированного хозяйствующего субъекта, который пытается дать субъективную оценку имеющемуся у него запасу благ. При этом происходит полная абстракция от всякой возможности вступления в меновые связи, от возможности продажи данного товара и купли другого и т. д. Когда австрийцы приступают к исследованию «робинзоновской» экономики, они забывают о существовании рынка, цен и т. д.

Субъективные оценки в таком изолированном потребительском хозяйстве зависят только от полезности. Отсюда получается вывод, что цены зависят исключительно от индивидуальных потребностей. Индивидуализм, примат потребления, неисторизм — таковы особенности последовательного субъективизма, т. е. учения австрийцев. Но, как верно заметил Ледерер, 942 австрийцам не удалось элиминировать совершенно субъективно-социальный и производственный момент. В теории производительных благ, с заднего крыльца, в теоретическую систему австрийцев вливается производственная струя. Субъективная оценка и цена предметов потребления определяются субъективной оценкой и ценой производительных благ. Правда, австрийцы пытаются спасти примат потребления путем так называемого закона Визера, но последний, как нами выяснено во второй главе, основан на целом ряде произвольных допущений. Даже если признать правильность этого закона, т. е. зависимость оценки и цены производительных благ от оценки и цены предельного продукта, то и в этом случае нельзя отрицать, что количество предельного [50] продукта находится в зависимости от производственно-технических условий. Последние, наряду с субъективными моментами, выступают как равноправный фактор, определяющий средний уровень цен. Австрийцам удается построить монистическую теорию цены лишь на основе целого ряда произвольных построений.

Точно так же, когда австрийцы приступают к объяснению цены, им неизбежно приходится сталкиваться с социальными моментами. Нельзя объяснить обмен, оставаясь на строго индивидуалистической полиции. Обмен накладывает сильнейший отпечаток на психологию участников обмена. Предельная полезность товара зависит от количества потребляемого товара, а последнее, в свою очередь, зависит от цены данного товара. Следовательно, устанавливается зависимость между ценой и предельной полезностью. Любопытно, далее, отметить, что в теории цены австрийцев понятие субъективных оценок претерпевает трансформацию. В теории субъективной ценности, анализирующей изолированное хозяйство Робинзона, субъективные оценки и предельная полезность рассматриваются как категории, которые исключительно зависят от интенсивности индивидуальных потребностей и величины запаса благ. В теории объективной ценности субъективные оценки выступают, однако, в новой роли. Они выступают как максимальные цены, которые покупатель согласен уплатить за данную единицу товара, или как верхний предел повышения цен. Таким образом, субъективные оценки рассматриваются как ценностные категории, тесно связанные по своей природе со всей системой рыночных цен (поскольку максимальные цены за данный товар зависят от цен других товаров и от общей платежеспособности покупателя). Понятие субъективных оценок в процессе теоретического анализа претерпевает известную трансформацию. Нужно дальше отметить, что дуалистическое понимание субъективных оценок (как максимальных цен и как предельных полезностей) наложило отпечаток не только на теорию цен австрийцев, но и на их теорию субъективной ценности. Возьмем основной принцип учения австрийцев о регулирующей роли предельной полезности.