Мария Элькина - Архитектура. Как ее понимать. Эволюция зданий от неолита до наших дней

Что значит «выразить свое время»? Речь не идет о чем-то типичном, равно как и о скрупулезном документировании или передаче того, что часто называют немецким словом zeitgeist [26] В буквальном переводе с немецкого слово zeitgeist означает «дух времени». Его часто используют, подразумевая интеллектуальный, культурный и моральный климат той или иной эпохи – Прим. авт. . Выразить время – значит выразить его лучшие достижения, идеи и устремления, недосягаемый образ эпохи.

Рассуждать о том, что такое шедевр, легко «от противного». Когда мы видим заурядную вещь, мы говорим, что она вторична. Значит, незаурядное произведение должно быть первым в своем роде. Гениальность в архитектуре почти всегда так или иначе связана с открытием и совершенствованием, и довольно часто – техническим, хотя не только и необязательно с ним. Тут не обойтись без расхождения в оценках. С одной стороны, естественно отдавать предпочтение тем памятникам, в которых некое решение – эстетическое, функциональное или конструктивное – было реализовано впервые. С другой стороны, гораздо больше почитают эталоны, не самые первые, но наиболее удачные случаи употребления какого-то образа или приема. Есть масса примеров такой двойственности. Скажем, практически каждый со школы знает пирамиду Хеопса как невероятное и до сих пор необъяснимое техническое достижение цивилизации Древнего Египта. Построенная на 50 лет раньше пирамида Джосера на фоне больших пирамид Гизы выглядит поистине скромно. Всего-навсего несколько плит, поставленных друг на друга и даже не имеющих правильную форму пирамиды. Между тем именно пирамида Джосера – первое известное нам высотное сооружение в истории человечества. Она стала прообразом и последующих пирамид, и всех архитектурных структур, имеющих несколько уровней. Зная это, начинаешь испытывать гораздо больше благоговения перед ее неказистостью. То же и с высокими куполами. Самый знаменитый из них построен в XVI веке Микеланджело Буонарроти над собором Святого Петра. Однако Микеланджело только усовершенствовал изобретение ювелира Филиппо Брунеллески, соорудившего высокий купол – хоть и менее правильной формы – над собором Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции в 1436 году.

Ныне живущий британский архитектор Ричард Роджерс говорит, что предпочитает Брунеллески Микеланджело, подразумевая, что он всегда на стороне новаторов. Однако сэр Роджерс принадлежит, может, и к широко мыслящему, но все же меньшинству. Большинство предпочитает Микеланджело, и именно за ним закрепилась слава автора самого красивого в мире купола. Судьба первопроходца в искусстве не всегда самая завидная, не то что в приключенческих романах. Быть третьим и того хуже: меньше всего повезло авторам и постройкам, чье время выпало на период упадка какого-то явления, когда оно уже достигло своего пика и вошло в стадию увядания, иногда как осень красочного, но заведомо обреченного на несколько пренебрежительное отношение. Такова судьба пирамид в Мероэ, столице королевства Куш, построенных в подражание египетским, или соборов периода пламенеющей готики. Сколько бы усердия и мастерства ни вложили в них создатели, на те и другие будут смотреть – скорее справедливо, чем нет – как на продукт вырождения, формального подражания чему-то подлинному.

Возможность революции в архитектуре довольно редка, поскольку требует совпадения слишком большого количества внешних и внутренних условий. В первую очередь в ней не всегда есть потребность, вызванная состоянием социума. Примитивно можно объяснить это на примере больших древних построек: чтобы они могли появиться, как минимум на одной территории должно было проживать достаточное количество людей, нуждающихся в обозначении своей общности. Кроме того, шанс на создание нового заложен и в самой архитектуре, в том, насколько она исчерпала свой потенциал в рамках принятых представлений. Скажем, идея века Просвещения заключалась в том, что архитектура лучше всего сможет выполнять свою миссию, правильно используя накопленный раньше багаж знаний и приемов. В такой ситуации выигрывает среднее качество построек, но назвать несколько особенных, ради которых стоило бы сесть в самолет и полететь в другой город или страну, будет сложно. Победа осталась за тем, кто решился отступить от общепринятого. На протяжении почти столетия во Франции шел так называемый «спор старых и новых». Первые утверждали, что заветам классиков нужно следовать неукоснительно, вторые, если вчерне излагать их позицию, – что каноны можно творчески интерпретировать, привносить в них что-то извне. К последним относился Жак-Жермен Суффло, автор церкви Святой Женевьевы в Париже, больше известной как парижский Пантеон.

Снаружи его легко принять за очередную вариацию на тему купольного храма, вторящую римскому Пантеону, соборам Святого Петра в Риме и Святого Павла в Лондоне – этакую послушную неоклассику. Его необычность бросается в глаза, если зайти внутрь и сразу остро ощутить непринужденную наполненность храма дневным светом, изобилие свободного пространства над головой. Колонны портиков и пролеты сводов внутри необычайно высоки, размер оконных проемов в барабане купола и непосредственно под ним – беспрецедентный. Суффло соединил классические композиционные принципы с готическими конструктивными приемами, а заодно впервые использовал в постройке металлические укрепления, тем самым предвосхитив наступление следующей, индустриальной эпохи. Ради осуществления амбициозной затеи пришлось провести испытания колонн на прочность и смириться с негодованием членов Академии архитектуры. Пантеон стал и одним из поздних классических шедевров и зданием, уже несшим в себе многие черты того, что принято называть современной архитектурой.

Три мерила качества архитектуры, названные Витрувием больше двух тысяч лет назад, – польза, прочность и красота, – до сих пор остаются релевантными, если допустить, что трактовать каждое из слов можно достаточно многозначно. На медали Притцкера [27] Прицкеровская премия – ежегодная награда, присуждаемая за достижения в области архитектуры. Премия широко известна в мире и считается аналогом Нобелевской премии. В награду, помимо своего статуса, лауреат получает 100 тысяч долларов США, сертификат и бронзовый медальон. – Прим. ред. , самой престижной современной архитектурной премии, на одной стороне написано: «COMMODITY FRIMNESS DELIGHT». Так римские слова в довольно вольном переводе «Десяти книг об архитектуре» интерпретировал англичанин сэр Генри Уоттон в XVII веке. Слова commodity и delight означают не то же, что русские прочность и красота , они прямо указывают на восприятие пользователем. Непреходящие ценности потому и не подвержены разрушению временем, что способны выражать себя сообразно обстоятельствам. То, что считалось прочным тысячелетия назад, сегодня покажется громоздким.