Джарон Ланир - На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

Она отвела меня в комнату с дешевыми деревянными перегородками для беседы со специалистом по подбору кадров, который был лишь немногим старше меня. Гладко выбритый, в костюме, при галстуке. Он посмотрел на меня холодными зелеными глазами так жадно, как будто я был одним из тех, чьи номера телефонов входили в список «премиальных клиентов» того яппи-обманщика.

– Можете приступить сегодня?

Что?

Это было еще до того, как компьютеры стали подключать друг к другу по сети, и на их дисплеях еще не отображалось много текста; принтеров, как я уже сказал, тоже не было. (Через много лет немногие избранные смогли позволить себе принтер. Я шутил, что принтеры стали так же желанны, как красивые женщины.)

И вот этот холеный красавчик полистал измятую, исписанную от руки записную книжку, осторожно держа ее так, чтобы я не мог подглядеть. Зарплаты в фирме, о которых он упомянул заговорщическим шепотом, точно как наркоторговец за углом, казались совершенно невозможными и невероятными. Я растерялся и не знал, что делать. Смогу ли я жить и работать в такой анти-Нарнии вдали от радуг?

Следующее слово, которое я услышал после беседы со специалистом по подбору кадров, было «Привет», но после этого начались сплошные сюрпризы. «Первое, что тебе нужно знать: существуют две породы людей – хакеры и люди в костюмах. Не доверяй людям в костюмах».

Этот совет дал мне приятель моего приятеля из Санта-Круз, хиппи с бесшабашной внешностью, в грубом пончо с бахромой, больших черных очках и с чумовой бородой, похожей на темный дым. Стояли жаркие солнечные дни; мы пили фруктовые коктейли в забегаловке с натуральными продуктами около Стэнфорда, на уличной веранде со стружками на полу, и девушки в модных линялых джинсах и футболках иногда бросали взгляд на столик в углу, а затем уходили.

– Не пойми меня неправильно, люди в костюмах нужны, но следи за ними в оба.

И снова люди объединялись в племена лишь для того, чтобы друг другу не доверять.

– Те, кто носят костюмы, получают деньги за настолько скучную работу, что ни один умный человек этого не вынесет.

Я подумал про яппи из Санта-Круз. А что, если есть еще такие же, как он? Полчища их? Фу.

– Люди в костюмах – как женщины. С ними приходится иметь дело ради будущего, но какой же это геморрой.

Я ощутил тревогу, причиной которой было глубокое внутреннее отторжение – до тошноты. Что происходит? Способность замечать собственную реакцию до сих пор оставалась для меня новой и вселяла неуверенность. Мне нужно было разобраться.

Все женщины мира были осколками, в которых я надеялся найти отражение своей матери. Не то чтобы я хорошо обдумал эту мысль или она ясно оформилась в моем сознании, но я примерно представлял, что каждая женщина – это канал связи с моей матерью, которой мне страшно не хватало. Я хотел очутиться в месте, где мог бы ощутить ее присутствие. Я не думал, что Калифорния окажется таким же брутальным миром мужчин, как Нью-Мексико или Нью-Йорк. Санта-Круз оказался другим, по крайней мере на какое-то время.

А что, если Кремниевая долина, место, где у меня могли оказаться лучшие перспективы заработать, закроет мне дорогу к миру женщин, отберет у меня надежду понять, кем была моя мать?

Ужасно смутившись, я спросил:

– Неужели все люди в костюмах такие плохие? Один мой друг работает у Стива Джобса в Apple и считает, что он предлагает дельные вещи.

– Ну да, я работал со Стивом в Atari, где он пытался быть инженером. Этот чувак похвалялся, как оптимизирует этот чип, но я так и не видел, чтоб он куда-то продвинулся. По крайней мере, узнал, где его место.

Какое забавное общество. Технические достижения стали атрибутом более высокого статуса, чем деньги. (Если раньше слово «хакер» означало человека, который слишком умен, чтобы выносить всю скуку работы с деньгами, то теперь в Кремниевой долине осталось намного меньше хакеров, чем было.)

Еще было слово «крэкер», означавшее тех, кто получал доступ к чужим компьютерам, но тогда компьютеры еще не были объединены в сеть, а потому компьютерный взлом был не слишком популярен [41]. Разница между хакерами и крэкерами была не в том, что одни хорошие, а другие плохие, просто одни больше ориентировались на созидание, а другие – на разрушение. Многие считали разрушение благим делом, потому что мир, в котором мы жили, был таким… в чем заключалась его проблема? Он не был оптимизирован.

Если воспользоваться неуклюжей, но эмоциональной ковбойской метафорой, то мы, хакеры, были бродячими стрелками. Мы как будто жили кодом. Хакеров, соблюдающих этические принципы, называли «белыми шляпами», а пренебрегающих этикой – «черными шляпами».

Я вырос среди настоящих ковбоев. Некоторые были добряками, другие были не прочь набить кому-нибудь морду, как и все остальные люди. Как правило, у ковбоя было свободы не больше, чем у любого другого человека. Так что мистический образ хакерства был для меня развенчан с самого начала.

Как и ковбои, хакеры свободно жили в диких землях, покорить которые удавалось только за счет собственных умений и исключительных навыков. Мы блуждали, где заблагорассудится, изобретая реальность для всех остальных. Нормальные люди беспомощно ждали, пока мы открывали для них новый мир.

Следующие несколько десятков лет меня удивляло то, что все эти странные «нормальные» люди по всему земному шару предпочли поверить в созданный нами миф. Вы позволили нам открыть мир заново! И мне до сих пор любопытно почему.

Перед тем как выбрать первую работу в Кремниевой долине, я еще пару дней походил по собеседованиям. Стоит запомнить ошибки тех дней, поскольку первые впечатления говорят очень многое как о тебе самом, так и о том, с чем ты сталкиваешься.

Я искал возможность сделать карьеру в сфере виртуальной реальности, но никакой связанной с ней работы не было, и не было компании, которая занималась бы разработкой виртуальной реальности. (В те времена невозможно было просто так достать денег на развивающийся проект.) Термин «виртуальная реальность» тоже был никому не известен. А устроиться туда, где велись разработки летных тренажеров, например в НАСА или ВВС, без диплома хотя бы об окончании средней школы, никакой надежды не было.

Вакансии, которые пришлись мне больше всего по душе, были в сфере видеоигр для детей, несмотря на то, что эта сфера меня отталкивала. По крайней мере, видеоигры напоминали об искусстве и музыке.

Отталкивала? О да. Я не люблю твердые правила. Мне противно чувствовать себя крысой, посаженной в ящик лаборатории Б. Ф. Скиннера и выдрессированной бегать все лучше и лучше тем маршрутом, который проложил для нее невидимый экспериментатор. Еще более мерзко представлять себе сотни тысяч людей, одновременно бегающих по лабиринту, который я мог изобрести.