Джарон Ланир - На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

Pocket Big Brain был первым устройством, похожим на современный смартфон. Если честно, толщиной он был примерно в дюйм, а массивные пиксели на его экране могли отображать только два оттенка серого, у него не было задней подсветки, а хуже всего то, что он не принимал беспроводного сигнала, так что он стал криком в пустыне данных. Но в целом концепция и дизайн были те же самые. У него были сенсорный интерфейс с иконками, несколько приложений и батарея. Создатели говорили о стандарте передачи беспроводного сигнала под названием 3G, с помощью которого когда-нибудь мы сможем передавать данные по всему миру, даже находясь вне помещения. В конце концов стандарт 3G действительно начали применять, но лишь спустя несколько десятков лет.

Проект Pocket Big Brain был даже более сумасшедшим, чем виртуальная реальность, потому что мы хотя бы могли продавать особым клиентам дорогие версии VR. У нас уже был бизнес. А тратить миллион долларов на карманное устройство, которое не могло поймать сигнал, никто не собирался.

И вот Мэри подумала: «Почему бы человеку, занятому разработкой такого сумасшедшего проекта, не поработать над другим проектом, чуть менее сумасшедшим?»

Жан-Жак стал нашим президентом и привел к нам европейских инвесторов, клиентов и партнеров. VPL внезапно стала аномалией; молодой многонациональной компанией.

Мы переехали в унылые офисы, как и любая молодая компания, только-только выбравшаяся из гаража. Этот переезд дался мне нелегко. Я все еще ходил погруженным в особое настроение и испытывал проблемы со стерильностью.

Спустя время я смог привыкнуть. Мы переехали в странного вида здание из красного дерева у старой пристани в Редвуд-Сити. Большинство наших офисов находилось на третьем этаже как раз над морем. В офисах были раздвижные стеклянные двери и просторный общий балкон. На воде прямо на лодках жили люди, а рядом с доком стоял небольшой магазинчик. Симпатичный был район. Стоит ли говорить, что его снесли и построили на его месте кучку однотипных современных многоэтажек. Так произошло во всей Кремниевой долине.

Партнеров в Китае, которым можно было бы заказать небольшие партии продукции в соответствии со своими спецификациями, у нас еще не было. Но были фабрики в самой Кремниевой долине, производившие процессоры, компьютеры Apple и все остальное. Возможно, это самое большое отличие между тем временем и нашими днями. VPL столкнулась с необходимостью открыть собственную производственную линию.

Мы запустили небольшое производство шлемов, перчаток и прочего в Редвуд-Сити. Мы делали то, что сегодня кажется немыслимым. Мы брали на работу местных жителей и обучали их. Работа на заводе для местных жителей! От начинающей компании в Кремниевой долине! Это произошло!

Но работа шла не идеально. Хотя консультанты помогали нам с различными аспектами существования молодой компании, производство все еще считалось частью мира больших компаний – частью экономики востока, а не нового Дикого Запада. Никто не поддерживал мелкомасштабное производство в Кремниевой долине. Или крупный завод, или ничего. Интересно, как сильно отстала бы Америка в производстве технологий, если бы этот подход сохранялся и сейчас.

В этом, собственно, и заключается причина, почему у нас не вышло выпустить аппаратное обеспечение достаточно высокого качества. Одна из неудач VPL, за которую я до сих пор чувствую себя виноватым.

Я выбивался из сил, ища по всей стране комплектующие. Сенатор из Теннесси по имени Эл Гор заинтересовался вопросом и помог с поиском американских компаний, производящих дисплеи, но попытка не увенчалась успехом. Закончилось все тем, что большинство комплектующих мы закупали в Японии. Я ездил туда очень часто; для меня было в порядке вещей слетать в Токио и обратно два раза на неделе.

VPL открыла тысячи лабораторий с оборудованием, которое позволяло нам проводить базовые исследования в области виртуальной реальности и разрабатывать прототипы промышленных приложений виртуальной реальности. Мы часто сотрудничали с нашими клиентами и первыми разрабатывали приложения для VR.

Аппаратное обеспечение виртуальной реальности обходилось недешево. Обычный шлем EyePhone стоил в 1980-е годы больше десяти тысяч долларов и, честно говоря, с трудом дотягивал до всех требований. Модель HRX за пятьдесят тысяч долларов была лучше в сравнении со шлемами, которые сейчас стоят несколько сотен долларов.

Мы продали множество шлемов EyePhones и перчаток DataGlove, но нашим флагманом стала полноценная система виртуальной реальности RB 2, что означало «Реальность, выстроенная для двоих». Вообще-то, к ней можно было подключить больше двух человек, но мне нравилась метафора с велосипедом-тандемом.

Алан Кэй назвал компьютеры «велосипедами для ума», и в случае виртуальной реальности эта метафора обладала двойным смыслом. Тим Лири и еще несколько первых исследователей виртуальной реальности уже представляли себе некий «электронный аналог ЛСД», но вообще-то, чтобы получить настоящее удовольствие от виртуальной реальности, нужно было постараться. Она скорее похожа на велосипед, а не на американские горки. От меня также хотели, чтобы я сделал акцент на личную связь между людьми через концепции сверхчеловечества и ноосферы [81]. Возможно, мы могли создать глобальное виртуальное пространство, но даже тогда идее связи с другим человеком уделялось бы больше внимания.

RB 2 была дорогой; ее стоимость исчислялась миллионами долларов. Самыми крупными и самыми дорогостоящими компонентами RB 2 были компьютеры, обычно от Silicon Graphics, огромные, размером с холодильник.

Основное различие между продажей оборудования вроде шлемов EyePhones и перчаток DataGloves и продажей целых систем вроде RB 2 заключалось в том, что покупатели, приобретающие части, зачастую писали собственные программы. У них были собственные представления о том, как должна работать виртуальная реальность, и мы были рады им помочь в воплощении их концепций.

Когда же клиент приобретал целую систему, VPL поставляла вместе с ней программное обеспечение. Оно было истинным сердцем VPL, хотя спустя время лучше запомнилось аппаратное обеспечение. Шлемы EyePhone использовали в качестве реквизита для киносъемок, но работу программы до сих пор сложно объяснить, если вы ни разу не видели ее в действии.

Может быть, это глубоко личный предрассудок, но, насколько я могу судить, наши инструменты разработки виртуальной реальности были лучше, чем известные мне современные. Пока вы находились в виртуальном мире, вы могли поменять в нем все – либо за счет визуального программирования, либо за счет более традиционного интерфейса.