Джарон Ланир - На заре новой эры. Автобиография отца виртуальной реальности

– Выглядит сложно.

– Думаю, мы можем начать и считать все это приключением.

– Мы все молоды. Никто ведь не умрет, если эта затея окажется бессмысленной.

– Ну, я не думаю, что люди создают крупные компании с таким настроем.

Я позвонил мистеру Патрикофу и сказал ему, что сделка состоится.

– Отлично. Пусть со мной свяжется ваш адвокат.

– Э-э-э… хорошо, я перезвоню позже.

– У вас ведь есть адвокат, так?

– Разумеется. Надо только спросить, кто возьмется за это дело.

Несколько звонков Большой женской сети, и вуаля – в тот же день я сидел в офисе одного из лучших адвокатов Кремниевой долины.

Позволить себе адвоката было невероятным шиком. Я спросил у него, что мне делать, если меня вдруг арестуют, и ожидал ответа на свой вопрос, как будто сказал что-то очень важное. Когда я жил в Нью-Мексико, то никогда не думал о том, каково это – быть в состоянии позволить себе услуги адвоката. Эта возможность была как пропуск в волшебный город. Но адвокат специализировался на бизнес-сделках и счел мой вопрос странным.

– Патрикоф, да? Как это произошло? Кто вас познакомил?

– Он просто позвонил мне. Понятия не имею, как он на меня вышел.

– Хорошее начало. Как вы распределили пакет акций? [80]

Настало время блефовать.

– Э-э-э… Мне постоянно звонят. Я просто жду, когда появятся нужные мне люди. Не в смысле философии нью-эйдж; просто о том, что мы делаем, ходят разговоры, и люди нам звонят.

Моя застенчивость невинного деревенского мальчика улетучилась, но все еще отчетливо читалась на моем лице.

– М-м-м… Это может сработать. Не будете возражать, если я подскажу вам людей, которые могут помочь? Запомните, я ваш адвокат, на меня не нужно пытаться произвести впечатление.

– Да, верно. И будет здорово, если вы поможете.

Передо мной на столе лежали документы. Поставить на них подпись означало дать жизнь первой в мире компании, выпускающей продукты виртуальной реальности.

Я взял ручку, и время замедлилось. Ручка в моей руке выписывала закорючки быстросохнущими чернилами.

Просто фантастически странно, что эти большие двуногие млекопитающие так аккуратно водят ровные вытянутые объекты по непрочной бумаге, оставляя крохотные пометки, и считают их важными.

Распределение первого пакета ценных бумаг оказалось одновременно простым и сложным.

Простым потому, что у нас были привлекательные демоверсии и замечательные люди. Когда перспективные инвесторы приходили за своими демоверсиями, их воодушевление порождало резонанс. Я не раз слышал, как посетители восторженно восклицали, что получили «религиозный опыт».

Помните о том, что в то время ощущения от наших демоверсий не имели аналогов. Если бы вы, с современными ожиданиями, попали туда на машине времени, не думаю, что ваши впечатления были бы так же сильны. Все относительно.

Тридцать второе определение VR: технология, которой часто ошибочно приписывают способность создавать парящие в воздухе голограммы.

Что же касается страшного «денежного вопроса», по поводу которого столько зубоскалили в «Хунане», то я составил простой бизнес-план и выделил три направления нашей работы: а) разработка высококачественных продуктов виртуальной реальности для продажи корпоративным, военным и академическим лабораториям по цене в несколько миллионов долларов за станцию; б) выпуск побочных продуктов для широкого потребительского рынка, например перчаток виртуальной реальности для игр и инструментов 3D-проектирования; и в) создание ценных патентов и лицензирование интеллектуальной собственности.

Мы могли бы процветать или, по крайней мере, выжить, опираясь на эти три ножки «табурета». В конце концов нас поглотила бы более крупная компания или произошло бы что-нибудь еще. Рано или поздно стоимость виртуальной реальности снизилась бы, сделав ее доступной для обывателей, и мы смогли бы выйти на открытый рынок.

Все шло по плану, но я определил для компании слишком много экспериментальных задач одновременно. Например, хотя я принял неудобное решение владеть большей частью ценных бумаг, я оставался не у дел и вел себя не как менеджер. Функции фактического главы компании должен был бы исполнять президент, но у него не было столько полномочий.

Инвесторам это не понравилось, но они согласились. Эта проблема была не единственной. Люди, ответственные за техническую часть, сохраняли некоторую степень автономии, уравновешивая этим мой контроль над ценными бумагами; инвесторов пугало, что это помешает нам развиваться как команде. В конце концов эти люди оказались правы.

Сейчас я думаю, что все могли бы сработать лучше, если бы самые первые инвесторы были более настойчивы, но не много ли я от них требую? В итоге долгих и нелепых обсуждений пакет акций все же был распределен.

Еще одной проблемой оказалось нанять президента, чтобы мне не быть единственным самым главным. У нас было несколько пробных кандидатов, чьи резюме были в порядке, но на деле они оказались не так хороши.

Меня до сих пор удивляет, что в бизнес-кругах так много людей, ищущих престижную работу, к которой не пригодны. Один кандидат выглядел таким серьезным, а сам зациклился на правильных оттенках синего и зеленого для рекламных буклетов компании. Я возмутился. «Эй, тут я, вообще-то, за творческого чудака. От тебя требуется быть взрослым, нанимать людей и повышать качество работы производственной линии».

Я постепенно узнавал, что значит быть генеральным директором, но весь первый год был до ужаса мягким и наивным. Пьянящая радость от вступления в мир легитимного бизнеса ослепила меня, и я не понимал самых основных правил игры – по крайней мере, в самом начале. Я держал лицо хуже всех в этих краях.

Ох и простаком же я был тогда. Раз я подписал для VPL важный контракт, считая, что он проверен юристами, но не посмотрел на обратную сторону документа. А там вторая сторона добавила пункты на другом языке, позволявшие ободрать нас как липку. Я не разозлился и потом даже работал с этим партнером снова.

В агрессивном мире бизнеса высоких технологий нужно было действовать изящно. Примерно в 2013 году я присутствовал на свадьбе в Кремниевой долине, и один из гостей, известный венчурный инвестор из тех, которые вкладывали средства в нашу компанию после Патрикофа, подошел ко мне и стал весело рассказывать, как забавлялся, обводя меня вокруг пальца. Ну что ж, я считаю, все честно. Мы посмеялись над этим вместе.

К счастью, Мэри Спенглер из Большой женской сети, представлявшая программу ВАЛС (VALS) Стэнфордского исследовательского института, привела к нам Жана-Жака Гримо, который оставался бессменным президентом компании на протяжении всего времени ее существования. Оказалось, что Стэнфордский исследовательский институт помогал молодой французской компании, которая запустила проект, чьи перспективы были даже менее ясны, чем у VPL.