Виталий Войтов - Морские робинзоны

В наши дни одиночное плавание через «Средиземное море человечества» уже не назовешь уникальным. Любопытно, что теперь среди мореплавателей-одиночек встречаются люди, которым не откажешь в мужестве и отваге, но об океане, о парусах и навигации они имели смутное представление. Именно таким перед своим первым плаванием через Атлантический океан был и Фрэнсис Брентон, которого в конце 1968 года спасли моряки советского танкера «Кострома».

Фрэнсис Брентон родился в Ливерпуле в 1927 году. Незадолго перед окончанием второй мировой войны он попадает на военную службу, которую проходит в Индии и в Сингапуре. После демобилизации Брентон не сразу возвратился на Британские острова. Довольствуясь случайным заработком, он побывал в Индии и в Австралии, на островах Торресова пролива и в некоторых странах Арабского Востока. В качестве пассажира Брентону приходилось плавать на яхтах и он «заболел» морскими путешествиями.

В холодном туманном Лондоне Брентон мечтает о плавании в теплых синих морях. Скопив небольшую сумму, он приступил к поиску подходящего суденышка.

«Мне все равно, какое оно должно быть. Пусть это будет рыбачье судно, прогулочная яхта-одиночка или старая посудина, предназначенная для сбора устриц, — записал в дневнике Брентон. — Главное в том, чтобы она доставила меня к экзотическим островам Вест-Индии. Правда, оно должно быть недорогим. Наконец, после долгих поисков я нашел на Канарских островах яхту норвежской постройки длиной в семь метров тридцать сантиметров под названием «Ненго» и отправился на ней через Атлантический океан от Канарских островов…»

Отплытие «Ненго» произошло совершенно незамеченным. Даже зевак на пирсе не было. «Черт возьми! Это уж чересчур буднично. Как-никак я отправляюсь через океан, а до этого, оказывается, нет совсем никому дела», — вслух подумал Фрэнсис.

Пассажирское судно выходило из гавани в одно время с «Ненго». Его высокий корпус заслонил ветер, и на какое-то время паруса крошечной яхты беспомощно повисли. Однако стальной гигант прибавил ход, оставив позади «Ненго», и ветер вновь наполнил ее паруса.

Через несколько часов привычные детали пейзажа острова Тенерифе стали исчезать из поля зрения, а к наступлению темноты остров скрылся за горизонтом.

Океан был спокойным, и «Ненго» едва покачивалась. Брентон почувствовал голод и спустился вниз за сэндвичами, которые сжевал тут же на палубе, не прерывая наблюдение за парусами. Лишь в полночь он взял на рифы грот, закрепил румпель и отправился спать.

На следующее утро мореплаватель проснулся свежим и бодрым и, позавтракав, заступил на вахту. Постепенно усиливался ветер. Он спустил грот и поднял штормовой парус. Брентон не умел как следует управляться с парусами и пока не хотел рисковать и идти при свежем ветре на всех парусах. Океан стал неспокойным: брызги взметались в воздух, обдавая его с головы до ног. Еще неделю назад Брентон лишь в мечтах был моряком, а вот теперь он капитан маленького суденышка, которое упрямо идет на юг к зоне пассатов.

Восемь дней продолжалась ненастная погода. Все светлое время суток мореплаватель вел свою яхту по пляшущим волнам, а ночью спускал мокрые паруса и совершенно измученный заваливался спать. «Я не очень-то утруждался определением своего местоположения. Я знал, что, двигаясь на юг, обязательно попаду в район, где встречаются пассаты и мощное океанское течение, направленное на запад, — писал Брентон. — Район этот занимает огромную площадь, и конечно, я не мог проскочить его».

На девятый день на «Ненго» появились транзитные пассажиры — морские птицы, использовавшие палубу яхты в качестве базы. Взлетая с палубы, птицы промышляли рыбу: шпроты и сардины.

На борту «Ненго» не было секстана. Брентон не мог приобрести эту дорогостоящую вещицу. «В конце концов, если я не попаду в Канаду, — рассуждал он, — то, вероятно, угожу в Аргентину или на худой случай куда-нибудь между ними. Зато у меня были ручные часы и транзисторный радиоприемник, принимающий сигналы точного времени. Широту я определял по продолжительности дня, фиксируя точно момент восхода и захода солнца. Затем сравнивал эту продолжительность дня с расчетной, выбранной из Альманаха для данной широты. А для определения долготы я сравнивал время по ручным часам со временем на меридиане Гринвича».

Десятый день плавания был восхитительным. Синело безоблачное небо, а ровный сильный попутный ветер увлекал «Ненго» все дальше и дальше на юго-запад. Стайка полосатых рыб-лоцманов нашла прибежище под яхтой.

Иногда один из лоцманов покидал свое место и описывал круг, обходя дозором вокруг яхты. Вообще океан изобиловал рыбой и кое-что попадало Брентону на крючок.

К сожалению, из-за полного незнания испанского языка он приобрел в Санта-Крус-де-Тенерифе вместо керосина бензин и примус едва не взорвался, когда, заправив его, Фрэнсис пытался сварить обед.

Пришлось смириться и приступить к трапезе, состоящей из моркови, сырого картофеля и только что пойманной рыбы.

После полудня «Ненго» подверглась пиратскому нападению. Откуда-то к яхте подплыла огромная четырехметровая акула. Она презрительно осмотрела наживку и крючок, постоянно болтавшиеся за кормой, и стала исследовать «Ненго». Эта хищница, вероятно, была уверена, что может съесть все, что ей попадается на пути. Неожиданно для Брентона акула ринулась в атаку на яхту. После того как она проскользнула под корпусом «Ненго», мореплаватель увидел, что вода окрасилась в красный цвет. «Наверное, акула поживилась крупной рыбиной», — подумал Брентон. Однако акула снова начинала описывать круг, готовясь к очередной атаке, и тут-то он заметил струйку крови, вытекающую из раны на боку хищницы. Разъяренная акула снова бросилась на яхту, скользнув под киль, а потом показалась у поверхности в том месте, где довольно низко свешивался кливер. Тогда она неожиданно выпрыгнула из воды и чуть было не ухватила парус. После этого прыжка энергия подводного пирата стала угасать, и вскоре акула скрылась в пучине.

…Погода весь день была шквалистой. Внезапно направление ветра резко изменилось, и кливер и грот испытали большое давление. Крепление грота не выдержало, и он с плеском упал в воду. С огромным трудом удалось выудить грот, но закрепить его на мачте в такую скверную погоду было невозможно. Брентон поднял второй кливер, чтобы полнее использовать ветер, и продолжил плавание.

На другой день погода стала лучше, и ему удалось привести в порядок весь такелаж.

Фрэнсис Брентон совершал одиночное плавание. Однако на борту у него имелся безбилетный пассажир — маленький желтый паук. Он примостился в углу кокпита и беспрестанно ткал паутину. Как он выжил под непрестанным воздействием каскада брызг, остается загадкой. Мореплаватель же страдал от постоянной сырости, проникшей во все отсеки «Ненго», которая сделала свое черное дело по отношению к запасу овощей. Плесень появилась на моркови и картофеле. На сороковой день плавания осталось нетронутыми плесенью только семьдесят восемь картофелин.