Бина Венкатараман - Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

Наблюдая за членами команды Косгроув, я заметила, что этот метод не ограничивает выбор врачей, не перенаправляет и не пристыжает их в моменты уязвимости. Вместо этого он опирается на реальные истории пациентов, чтобы подчеркнуть значимость последствий принимаемых здесь и сейчас решений и изменить культурные нормы внутри больницы. Так появляется еще один способ, с помощью которого организации и предприятия могут заставить людей думать о будущем. Компании могут проводить исследования и сообщать, к чему со временем может привести конкретное решение. Реальные истории помогают людям лучше представить себе будущее.Эти истории играют роль моста между уже пройденным путем и тем, что только ожидает впереди.

Когда я была ребенком, родители каждый год отмечали мой рост на двери шкафа. Это давало мне приятное чувство прогресса: я становилась все выше. Точно так же наблюдение за планомерным увеличением ключевого показателя обнадеживает группы. Вот почему организации отслеживают количество прошедших подготовку работников, поданных блюд, полученной прибыли, пройденных тестов и наказанных нарушителей. Такие измерения кажутся простым, объективным способом оценки плана или человека – вам лишь нужно следить, увеличивается или уменьшается выбранное число. Благотворительные фонды, инвестиционные фирмы, некоммерческие организации, правительственные учреждения и, конечно, корпорации в значительной степени полагаются на такие показатели при принятии решений.

Однако достижение необходимых числовых показателей не означает достижение реальных целей. Тысячи людей могут пройти обучение на программистов, но лишь немногие останутся на новой работе. Сотни блюд можно подать в бедных районах, не выяснив причины голода. На пути к банкротству компания может получать прибыль, а студенты могут успешно сдать экзамены без всякого понимания, как распоряжаться этими знаниями в жизни.Тюрьма может переполняться людьми, после чего уровень преступности и насилия в городе будет только расти.

В преддверии микрофинансового кризиса в Индии в 2010 году не только отдельные люди вроде Виджая Махаджана оказались в заблуждении из-за ограниченных метрик. Предприятия и инвестиционные фирмы принимали меры для достижения конкретных численных показателей, в том числе увеличения количества кредитов в отдельных регионах. Микрокредитные компании сообщали своим инвесторам о высоком уровне погашения кредитов и растущих кредитных портфелях. Во время кризиса многие микрокредиторы обанкротились, а другие впали в долги, потому что не разглядели назревающую катастрофу.

Когда мы узнаем о подобных инцидентах, мы можем подумать, что организациям стоит отказаться от метрик. И все же, возможно, без них будет еще хуже. Организации могут полагаться на слепую веру и чрезмерное терпение вместо здравого смысла, чтобы решить, действительно ли работают продукты или программы помощи. Компании могут оправдываться долгосрочным мышлением, чтобы скрыть неудачи. Лидеры могут игнорировать признаки будущей катастрофы, выявляемые промежуточными метриками. Существует опасность недостаточного измерения.

В идеальном мире предприятия бы подсчитывали то, что имеет значение для будущего, а не только то, что соответствует их необходимости продемонстрировать результаты здесь и сейчас.Метрики бы помогали людям в организациях увидеть прогресс, исправить курс, когда дела идут плохо, и разбить большие проекты на маленькие шаги. На информацию можно бы было ориентироваться в течение продолжительного периода, чтобы выявить долгосрочные тенденции. Но как организациям подобрать нужные метрики в нужное время и избежать непредусмотрительности?

Равенель и Бет Карри сели на самолет в Орегон с чувством страха. Шел 1998 год, и фондовый рынок был охвачен новыми процветающими технологическими компаниями. Интернет изменил все (по крайней мере, так казалось). Инвесторы с Уолл-стрит торговали акциями компаний «доткомов» – интернет-магазинов модной одежды, продавцов товаров для домашних животных, сайтов спортивных новостей – по невероятным ценам, прежде чем те успевали доказать, что успех не покинет их в ближайшее время. Рост цен был заразительным: он распространился по рынку, и акции продолжали расти в течение года. Акции технологических компаний стали источником легких денег для спекулянтов, которые пользовались возможностью перепродавать свои акции для получения большей прибыли.

Но у Карри дела шли не так хорошо. Инвестиционная компания, которую они основали после воспитания троих детей, казалось, вот-вот разрушится. Их клиенты, в том числе состоятельные семьи, пенсионные фонды и фонды целевого капитала университетов созывали собрания, чтобы забрать назад свои деньги. Карри не могли найти новых клиентов.

– Никто не давал нам денег, это точно, – сказал мне Равенель, когда мы встретились несколько лет спустя в Нью-Йорке.

Равенелю было трудно винить этих людей. Четыре года подряд его фонд не достигал базовых показателей, используемых для оценки инвесторов в ближайшей перспективе. Он даже близко не подходил к индексу S&P 500 [60] S&P 500 – фондовый индекс, составляемый компанией Standard & Poor’s, в корзину которого включено 500 избранных акционерных компаний США, имеющих наибольшую капитализацию. – Прим. пер. , обеспечивая своим клиентам меньше доходов, чем если бы те просто инвестировали в пассивный фонд, привязанный к рынку. Большинство здравомыслящих людей не видят смысла оплачивать услуги фондового менеджера, если только взамен они не зарабатывают больше , чем на индексном фонде [61] Индексный фонд – это взаимный фонд (т. е. фонд малых или средних инвесторов, управляющий большим портфелем акций), который следует за рыночным индексом и управляется пассивно. – Прим. пер. . Все складывалось так, что 1998 год должен был стать худшим для Карри.

Они основали свой скромный фонд Eagle Capital Management десятью годами ранее. Равенель Карри родился и вырос в маленьком городке в Южной Каролине и до того момента всю жизнь работал на других людей: сперва в финансовых фирмах J.P. Morgan и H.C. Wainwright, а позже управляя Duke Endowment. Он чувствовал, что торговать акциями компаний в краткосрочных циклах было не так уж интересно. Как только возникли хедж-фонды [62] Хедж-фонд – инвестиционный фонд, ориентированный на максимизацию доходности при заданном риске или минимизацию рисков для заданной доходности. – Прим. ред. , на фондовом рынке появлялось все больше трейдеров, привлекающих более сложные алгоритмы для оптимизации сделок. Среди них трудно было выделиться.