Гийом Питрон - Третья цифровая война: энергетика и редкие металлы

В 1980-е годы французы относились к экологическим проблемам совсем не так, как сейчас. Тем не менее жители Ла-Рошели начали выражать свою обеспокоенность этой ситуацией. Газета Libération писала: «Тренеры детской школы виндсерфинга, находившейся поблизости от этого отводящего канала, волновались: “А что будет, если дети случайно наглотаются этой воды или увязнут в зараженных водорослях?“ И насколько чиста вода в остальной части бухты? “Из-за морских течений каждой капле воды, попавшей в бухту Ла-Рошель, понадобится три недели, чтобы выйти из нее“ [168] «La CRIIRAD crie à la radioactivité dans la baie de La Rochelle», там же. ». Вскоре в городе сформировались комитеты по защите окружающей среды, и на их заседаниях можно было услышать такие высказывания: «Завод Rhône-Poulenc – это настоящая атомная электростанция!» или «А если у них там что-нибудь рванет?» [169] Интервью с Жаном-Полем Тонье, 2016 и 2017. .

Местный депутат Жан-Ив Ле Део (Jean-Yves Le Déaut) вспоминал, что он однажды специально приехал в Ла-Рошель, чтобы взглянуть на эту ситуацию своими глазами… и встретил там триста демонстрантов с мегафоном наперевес. «Я поговорил с ними, и один мужчина сказал мне: “Понимаете, господин депутат, мы спокойно жили здесь, а теперь мы подвергаемся радиоактивному воздействию“. Люди начинают бояться [170] Jean-Yves Le Déaut, Rapport sur la gestion des déchets très faiblement radioactifs, Office parlementaire d’évaluation des choix scientifiques et technologiques (OPECST), 1992, p. 67. ». Было очевидно, что «давление прессы на репутацию компании становилось довольно сильным, – вспоминает Жан-Поль Тонье, бывший главный инженер Rhône-Poulenc и Rhodia Terres Rares. – Руководство всерьез думало о том, чтобы остановить производство… Завод в Ла-Рошели даже планировалось закрыть из-за этих проблем [171] Интервью с Жаном-Полем Тонье, 2016 и 2017. ».

С 1986 по 1998 годы Rhône-Poulenc возглавлял Жан-Рене Фурту (Jean-René Fourtou). В 1994 году он решил радикально изменить стратегию компании и объявил: «Я больше не хочу слышать о повышенной радиации в Ла-Рошели. Делайте что хотите, но производство должно стать безопасным [172] Мы пытались связаться с Жаном-Рене Фурту в конце 2016 года, чтобы взять у него интервью, но он не ответил нам. ». Руководство Rhône-Poulenc наконец признало наличие проблемы и задалось вопросом, могут ли иностранные партнеры помочь ей с безвредной очисткой редких металлов. Поэтому в один прекрасный день компания обратилась к норвежцам, индийцам и китайцам.

Была ли компания Rhône-Poulenc действительно виновата в том, что повышенная радиация в Ла-Рошели обнаружилась только через какое-то время, или ее сотрудники были реально не в курсе? Или местные жители, не очень знакомые с проблемами радиоактивности, излишне драматизировали риски, которым они подвергались? Ну а власти – не покрывали ли они Rhône-Poulenc, пытаясь скрыть некоторую информацию? Безусловно, свою долю ответственности несли и те, и другие, и третьи. Но в конце концов другие страны согласились помочь Франции. «Норвежцы, к которым мы обратились в начале 1990-х годов, предложили нам свое сырье по достаточно высоким ценам, – вспоминает Жан-Поль Тонье. – Мы рассчитывали на них, но в итоге нам пришлось отказаться от их услуг, так как китайцы сделали нам более выгодное предложение, от которого мы не смогли отказаться».

Приобретая китайское сырье по заниженной стоимости, французская компания, разумеется, получала бо́льшую прибыль. Кроме того, таким образом она привлекала новых клиентов, которым тоже было выгодно покупать очищенные редкоземельные металлы по более низкой цене. Зачем придумывать что-то еще? Именно это нам пытался объяснить Жан-Ив Дюмуссо, который в то время являлся коммерческим директором американской химической компании Cytec: «Китайские редкоземы стоили на 25 % дешевле, чем у всех конкурентов! Это касалось всех товаров из Китая – от электроники до джинсов… Мне жаль вас расстраивать, но это закон бизнеса [173] Интервью с Жаном-Ивом Дюмуссо, 2016. Жан-Поль Тонье также подтверждал, что цены на китайские редкоземы были на 25 % дешевле, чем у конкурентов. ».

В итоге получилось так, что Китай, производя в год более ста тысяч тонн редких металлов, стал монополистом на этом рынке. Ну а условия, в которых они добывались, никого особо не волновали: «При очистке редкоземов не соблюдались ни санитарные нормы, ни техника безопасности. На предприятиях по их производству рабочие осуществляли опаснейший процесс высокотемпературного электролиза без касок, в одних шортах и шлепанцах! Там творилось черт знает что! [174] Там же. » – рассказывал Жан-Ив Дюмуссо. Проще говоря, по словам другого эксперта, «нам все это, конечно, не нравилось, но за такие низкие цены мы были готовы простить китайцам все».

Рассказывая об истории компании Rhône-Poulenc, нельзя не упомянуть о том, что, по мнению многих специалистов, законы ведения бизнеса в современном мире зачастую находятся за рамками нашего понимания. Тем не менее этот хаос все-таки возможно упорядочить, проследив за тем, какие государства выстраивают между собой торговые отношения. Например, существуют страны Севера и Юга, Западной и Восточной Европы (когда-то разделенные железным занавесом), цивилизованные и развивающиеся, страны Запада и Востока, демократическая «старая добрая Европа», противопоставляемая просыпающемуся «новому миру», и так далее. Но очевидно существует еще более явное и четкое разделение, появившееся тридцать лет назад и показывающее наш мир таким, какой он есть на сегодняшний день. Он больше не следует решениям Венского конгресса, Версальскому договору или Ялтинской конференции. Говоря упрощенным языком, современный рынок теперь живет по закону сотрудничества Китая и стран Запада.

Впервые эта мысль была официально озвучена в знаменитом «меморандуме Саммерса», написанном в 1991 году Ларри Саммерсом (Larry Summers) – главным экономистом Всемирного банка. В этом внутреннем документе Саммерс заявил, что развитые государства предпочитают переносить свое вредное производство в более отсталые, в особенности «в африканские страны с низкой плотностью населения, которым настолько нужны деньги, что они согласны смириться с загрязнением своей природы». «Это суровый закон экономики [175] «Toxic Memo», Harvard Magazine, 05.01.2001. », – отмечал он. Вынужденный объясняться после того, как текст этого меморандума просочился в прессу, Саммерс извинился за свои излишне резкие суждения. Тем не менее, он оказался абсолютно прав: западные страны решили минимизировать свои риски, понемногу сворачивая вредное производство у себя и перенося его в бедные страны [176] Интервью с Патрисом Кристманом (Patrice Christmann), заместителем директора Бюро геологических и горнорудных исследований, 2013. .