Скотт Карни - Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

«Я не могу рассказать вам все, что хочу», – начинает он. Все репродуктивные клиники сталкиваются с двумя противоположными этическими дилеммами. «Донорство считается актом альтруизма и не должно оплачиваться. Но все мы понимаем, что нельзя ожидать, чтобы человек подвергался в течение нескольких недель множеству инъекций, а затем еще и общей анестезии, просто по доброте душевной». Ставки высоки: в прошлом году он инвестировал более миллиона евро в создание великолепной ЭКО-лаборатории с воздушными запорами с отрицательным давлением и тремя комнатами, полными непостижимо дорогого оборудования. И эта инвестиция имеет смысл, только если он сможет гарантировать постоянный приток яйцеклеток для клиентов. Если на Кипре примут чисто альтруистическую модель и запретят любые выплаты донорам, он может вообще никаких яйцеклеток не найти.

Подобное произошло в Великобритании. В 2007 году страна с передового края ЭКО-индустрии свалилась в самый низ списка после принятия закона, который запрещал выплату донорам яйцеклеток даже минимальной компенсации. Списки доноров, до того длинные, укоротились почти до нуля. Лист ожидания на донорство яйцеклеток в Великобритании, напротив, растянулся до двух лет – невероятно долгий срок для женщины, подходящей к пороговому возрасту безопасной беременности. Поэтому за яйцеклетками британки отправляются за рубеж. И клиники на Кипре платят женщинам за их яйцеклетки, но называют это не гонораром, а компенсацией. В клинику «Генезис» валят толпами.

Поскольку законы во всех странах разные, большинству клиник удается привлекать клиентов и одновременно скрываться в серой зоне международного законодательства. Однако еще важнее, чем соблюдение законов, оказываются риски, связанные с забором яйцеклеток. С каждой инъекцией гормонов доноры яйцеклеток ставят на кон свою жизнь, хотя этого им, вероятно, и не говорят. Примерно 3 % женщин, подвергшихся забору яйцеклеток, страдают от синдрома гиперстимуляции яичников, при котором фолликулы яичников увеличиваются и вырабатывают слишком много яйцеклеток. Если не снизить дозы гормонов, это состояние может стать опасным, даже смертельным – как едва не произошло с той украинкой, чуть не погибшей в клинике Петра.

Женщины с поликистозом яичников особенно уязвимы для синдрома гиперстимуляции, поскольку их яичники раздуваются так, что стимулируются постоянно. Гормоны перегружают яичники, в результате формируется намного больше яйцеклеток, чем обычно. Страдающие поликистозом яичников одновременно ценятся собирателями яйцеклеток и вызывают у них страх: хотя от таких женщин поступает много яйцеклеток, у них гораздо выше риск появления серьезных побочных эффектов.

В некоторых клиниках, однако, искушение повышенных доходов при работе с поликистозными донорами слишком велико, так что рамки безопасности раздвигаются. Именно в этом и обвинили израильского врача Циона Бен-Рафаэля, который работал без ведома пациенток. Однажды он собрал у единственной женщины 181 яйцеклетку, разбил вклад на части и продал их 34 желающим родить. За время его деятельности тринадцать женщин были госпитализированы из-за переизбытка введенных им гормонов. Вскоре после того как подробности скандала были опубликованы в газете Haaertz, оплату вкладов яйцеклеток в Израиле запретили. Но из-за этого запрета пары стали искать счастья за границей, что и положило начало, например, работе клиники Петра.

И это был лишь один инцидент из серии подобных историй с израильскими врачами. В июле 2009 года в Румынии полиция арестовала двух докторов-израильтян за разработку схемы по привлечению сограждан, ищущих яйцеклетки для имплантации, в Бухарест. Шестнадцатилетняя девушка, работница фабрики, была госпитализирована и чуть не умерла после того, как продала им свои яйцеклетки.

Если клиники на Кипре можно сравнить с аванпостами на фронтире, то испанские репродуктивные центры кажутся укрепленными крепостями. Испания стала главным направлением европейского репродуктивного туризма еще в середине 1980-х. В барселонском Институте Маркеса, расположившемся в каретном сарае XIV века в одном из престижных районов города, вы сразу понимаете, почему им удалось сделать состояние на яйцеклетках.

Внутри, за дверями из сдвижных стеклянных панелей и воздушными запорами, находятся две эмбриологические лаборатории, где шестеро сотрудников в голубых халатах и масках на лице помогают превратить зачатие из романтического действа в научное.

Одна женщина, глядя на монитор компьютера, увеличивает на нем область, полную сперматозоидов-запятых с гигантской яйцеклеткой рядом. Сотрудница переключается на панель управления и медленно подводит микроскопическую гиподермическую иглу к одному изгибающемуся сперматозоиду. Когда он вытягивается в прямую линию, женщина нажимает другую кнопку – и сперматозоид исчезает в камере за пределами экрана компьютера. Там микроскопическим ножом ему отрезают хвостик.

«Если отрезать хвост, генетический материал сохранится при его введении в яйцеклетку», – поясняет она. Затем, словно бы для иллюстрации, она пронзает иглой стенку яйцеклетки, наполняя ее новой генетической информацией. Вот так зарождается жизнь в лаборатории.

У этого эмбриона, как и у других таких же, два варианта развития. Два или три самых крепких и жизнеспособных будут имплантированы женщине, заказавшей услуги клиники, а пять-шесть лишних эмбрионов оставят в емкости с жидким азотом на случай, если с первыми что-то пойдет не так. Только после этого они получат шанс превратиться во что-то более значительное, чем комок клеток.

Если эмбрион приживется и станет ребенком, то, скорее всего, он будет расти в Великобритании. В 2009 году Институт Маркеса открыл филиал в Лондоне, предлагающий полный пакет из трех циклов ЭКО с гарантией беременности всего за 37 тысяч долларов. Поскольку каждый цикл дает примерно 30 % вероятности развития жизнеспособного плода, общие шансы очень высоки.

Поток иностранных клиентов настолько велик, что клинике нет смысла ждать контрактов с пациентами, прежде чем проводить поиски подходящих доноров. Здесь всегда держат на гормонах нескольких женщин, готовых пожертвовать яйцеклетки. Клиника просто служит средством связи новых клиентов с яйцеклетками, уже прибывшими по цепочке поставок.

«Иногда мы теряем яйцеклетки, потому что не можем найти клиента, но план стоит того. Только так можно обеспечить устойчивый приток материала», – говорит Хосеф Оливерас, один из эмбриологов клиники. Система допускает лишь самые краткие периоды ожидания. Кроме того, согласно испанскому законодательству, пациент не имеет права выбирать донора по характеристикам. Подбор донора полностью остается в компетенции врача: обычно его осуществляют по фенотипу, но, вероятно, влияет и доступность материала.