Сара Драй - Воды мира. Как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты

Несмотря на активную деятельность по развитию климатологии, Ханн не менее настойчиво стремился очертить ее границы, продвигая свой взгляд на эту дисциплину. «Климатология, – писал он, – является всего лишь частью метеорологии, которая имеет гораздо более пространное поле деятельности». Климатология носит описательный характер, тогда как метеорология, имея своей целью «объяснение различных атмосферных явлений с помощью известных физических законов», является в большей степени теоретической наукой. Тем не менее эти две дисциплины тесно связаны между собой: климатология является неотъемлемой частью метеорологии и свою неспособность объяснить что-либо компенсирует широтой охвата. Будучи, прежде всего, наукой наблюдения, климатология нацелена на создание «мозаичной картины различных климатов» – очень упорядоченной картины, основанной на систематическом представлении фактов. Таким образом «обеспечиваются порядок и единообразие, проясняется взаимодействие между различными климатами и климатология становится научной областью познания». Как отмечает Дебора Коэн, это делало климатологию (по крайней мере, потенциально) наукой «сложных целостных систем», тогда как метеорология стремилась свести атмосферные явления к «более простым, легче поддающимся теоретическому объяснению элементам» [118] Deborah Coen, «Climate and Circulation in Imperial Austria,» Journal of Modern Histo ry 82, no. 4 (2010): 846. .

Между убежденностью Ханна в описательном характере климатологии и его амбициозной надеждой на то, что она может стать настоящей наукой, существовал явный разрыв [119] Julius von Hann, Handbook of Climatology , trans. Robert De Courcey Ward (New York: Macmillan, 1903), 2. . Как именно перейти от сбора данных о средних значениях осадков и температуры к основанной на физических законах науке, оставалось неясным. В «Руководстве» Ханна прослеживалось глубоко противоречивое отношение к климатическим изменениям. Было очевидно, что для трансформации климатологии в науку она должна заниматься их изучением, но в каких пределах? В заключительном разделе, называвшемся «Изменения климата», Ханн рассмотрел палеоклиматические изменения, такие как ледниковые периоды, а также теории Кролла и других ученых, пытавшихся объяснить их. Он рассмотрел проблему изучения более краткосрочных климатических осцилляций, которые могли быть связаны с солнечными пятнами. Однако в обоих случаях Ханн продемонстрировал непоколебимую приверженность методу усреднения, когда за основу берется период стабильности. Чтобы получить среднее значение, объяснял Ханн, необходимо определить период времени, в течение которого оно применимо. Этого метода более чем достаточно, чтобы идентифицировать колебания выше и ниже среднего значения. Иными словами, изменение относилось только к некоему фиксированному периоду, для которого могут быть определены средние значения [120] Климатологи сегодня по-прежнему используют эти методы и разделяют выдвинутое Ханном предположение, что некоторые климатические периоды полезно рассматривать как фундаментально-стабильные. Таким образом, оно продолжает формировать наше понимание климата. См.: Mike Hulme, Suraje Dessai, Irene Lorenzoni, and Donald Nelson, «Unstable Climates: Exploring the Statistical and Social Constructions of 'Normal' Climate,» Geoforum 40 (2009): 197–206. .

Этот подход был основан на предположении о стабильности, но на практике он позволял Ханну (и другим) выявлять климатические аномалии. Это стало возможно благодаря созданию статистических таблиц, которые представляли собой рудиментарную модель климатической системы. Объединяя усредненные данные о погоде из разных частей планеты, эти таблицы позволяли Ханну и другим находить закономерности в числах. А поскольку эти числа отражали средние погодные значения – то, что Ханн определил как климат, – появлялась возможность установить взаимосвязи между более долговременными характеристиками атмосферы. Конечно, процесс усреднения игнорировал динамику, но Ханн считал это задачей метеорологии – раскрыть и описать то, что он называл «причинами, лежащими в основе последовательности атмосферных процессов» [121] Hann, Handbook , 2. . Тем не менее Ханн призывал обращать внимание не только на средние значения, но и на отклонения от них. Как утверждает Дебора Коэн, отчасти это было вызвано стремлением выковать национальную австрийскую идентичность, для чего требовалось соединить все многообразие климатических режимов в гармоничное имперское целое. С точки зрения статистики это означало внимание как к глобальным, так и к локальным показателям. Как ни странно, на практике оказалось, что именно средние значения делали отклонения – и скрытый в них динамизм – максимально видимыми. В результате подход Ханна парадоксальным образом вымостил путь к новой климатологии, сосредоточившей свое внимание именно на изменчивости климатических систем, а не на стабильности отдельных климатических зон [122] Coen, «Climate,» 846; Deborah Coen, Climate in Motion: Science, Empire, and the Problem of Scale (Chicago: University of Chicago Press, 2018), 139–143. .

Когда Уокер прибыл в Шимлу и занял пост директора Индийских метеорологических обсерваторий, он вступил именно в это неопределенное пространство между стабильностью, создаваемой статистикой средних климатических значений, и изменчивостью, для поиска которой могли быть использованы эти данные. Считать ли климатическую систему стабильной по своей природе или изменчивой, зависело от того, кто занимался исследованиями. Но в основе любого из этих подходов лежала идея системы. А она была порождением империи в той же мере, в какой им был сам Гилберт Уокер или мешки с пшеницей, от которых зависела не только прибыль, но и выживание очень многих людей.

В действительности Индия и, в частности, британская администрация столкнулись не с одной, а сразу со множеством проблем. К 1903 г., когда Уокер прибыл в Индию, там в течение трех из последних семи лет – в 1896, 1899 и 1902 гг. – не было летних муссонных дождей. Коротая и простая фраза не позволяет передать масштабы бедствия, вызванного этим обстоятельством.

От голода умерли миллионы, хотя точное количество жертв так и осталось неизвестно. В статье, опубликованной в медицинском журнале The Lancet в 1901 г., приводилась цифра в 19 млн погибших за последние пять лет, что было эквивалентно половине всего населения Великобритании и составляло примерно 8 % населения тогдашней Индии [123] «Notes from India,» Lancet 157, no. 4045 (15 June 1901): 1713. . Катастрофический неурожай зерновых наблюдался на территории, по размерам в три раза большей, чем Великобритания.

Между тем это не было природным катаклизмом. Слово «нехватка», которое использовалось (и продолжает использоваться) в отношении муссонных дождей, подразумевало, что дожди должны идти каждый год. Но на самом деле переменный характер этих осадков – включая полное их отсутствие в течение нескольких лет – был нормальной, а не аномальной особенностью индийского климата. Муссоны всегда отличались непредсказуемым нравом, в одни годы даруя живительную влагу, в другие – нет. В прошлом в засушливые годы также наступал голод, но смертность от него никогда не была настолько высока, как при британском правлении. В 1876–1878 гг. она достигла пика: тогда в Британской Индии и на соседних территориях он унес жизни от 6 до 10 млн человек.