Александр Степанов - Очерки поэтики и риторики архитектуры

Над шестым этажом выступает более чем на метр плоский карниз, изнанка которого выглядит лентой из темных и светлых треугольников. Выше поднимаются уступами еще три этажа, над каждым из которых нависает такой же карниз. Их террасы ограждены тонкими металлическими перилами, сверкающими корабельной белизной. Своим сходством с лайнером Чилихаус обязан, помимо прочего, и этим верхним палубам. Все окна там – с полукруглым верхом; если их нижняя часть не видна, можно подумать, что это иллюминаторы. При взгляде на восточное острие Чилихауса эти окна вовсе не видны, а перила кажутся широкими белыми полосами, очерчивающими на фоне неба сложную форму здания. Благодаря плавному изгибу южного корпуса ширина этих полос меняется вместе со сжатием-растяжением интервалов между пилястрами.

С излюбленной фотографами точки зрения виден острый угол карниза восьмого этажа, который в сильном ракурсе выглядит не четырехметровым навесом, каков он есть в действительности, а шпилем или задранным вверх форштевнем. Фланкирующие нос корабля павильончики с тонкими колонками, как и приставленные к северному корпусу по сторонам от поперечной улицы галереи с готическими арками, – как бы вспененные лайнером волны. В ячейках их высоких фризов обитают керамические фигурки, количество которых сопоставимо с множеством фигур на порталах готических соборов: это заокеанский первобытный мир, изваянный Рихардом Куолом. Кого тут только нет! Люди за разными занятиями на море и на суше, домашние животные, звери, птицы… Этнозоологический музей Золотого века – вот что такое Чилихаус, рассматриваемый в упор.

На памятной доске читаем: «Чилихаус. Построен в 1922–24 по проекту Фрица Хёгера для ганзейского купца Генри Браренса Сломана; назван в честь страны, в которой заказчик трудился тридцать лет. Чилихаус – первое конторское здание на санированной территории южнее Штайнштрассе. Он стал главной работой архитектора и одним из важнейших экспрессионистских произведений немецкой архитектуры. В разгар начавшейся инфляции он был выражением созидательного потенциала гамбургской экономики после Первой мировой войны».

В 1929 году британские архитектурные критики Робертсон и Йербери писали: «Чилихаус – инструмент, так сказать, целевого назначения. Его невозможно куда-то перенести. На другом месте он воспринимался бы иначе; это был бы не Чилихаус. Стилистически он безроден. В нем есть устойчивость, массивность, сила, достоинство, ощутимая склонность к формализму и упорядоченности – атрибуты классики. К тому же он пульсирующий, ритмичный, подвижный, гибкий и свободный – атрибуты готики. Это здание без жеманства, однако довольно пикантное. Оно создано с такой смелостью и откровенностью, что вызывает неприязнь у многих консервативных англичан» 695 695 Robertson H., Yerbury F. R. The Hamburg «Chile Haus» // The Architects & Building News, 8 November 1929. .

Как оформить встречу небоскреба с небом? Ныне в США и Европе «небоскребом» считается всякий дом выше 150 метров. Но анонимный автор заметки в номере Chicago Daily от 25 февраля 1883 года, первым пустивший в ход это слово, имел в виду десятиэтажное, высотой сорок два метра, здание Нью-Йоркской компании по страхованию домов, строившееся тогда в Чикаго по проекту Уильяма Ле Бэрона Дженни 696 696 What is the History of the Word «Skyscraper»? URL: https://skysaver.com/blog/history-word-skyscraper-skysaver-rescue-backpacks/?v=f9308c5d0596 (дата обращения 08.02.2019). . Пока небоскребы не сильно превосходили высотой этот дом, архитекторы придерживались неписанного этикета, восходящего к идее флорентийского Палаццо Медичи: здание должно опираться на солидную цокольную часть и увенчиваться мощным карнизом.

Но уже к концу первых десяти лет состязания в высотном строительстве между Чикаго и Нью-Йорком небоскребы достигли стометровой высоты и устремились все выше, выше и выше. Если на пятиэтажном здании нас устраивает метровый карниз, то для десятиэтажного выступ карниза должен составить два метра, даже если не компенсировать бóльшим выступом эффект перспективного сокращения. А для 25-этажного? Как минимум пять метров! И чем же должен быть на самом деле этот чудовищный выступ, не имеющий иного оправдания, кроме соответствия ренессансной идее?

Очевидное противоречие между верностью этой идее и переходом архитектуры в сверхчеловеческий масштаб поставило архитекторов перед необходимостью нелегкого выбора. Можно было, не останавливаясь ни перед какими возражениями и затратами, подражать архитектуре римских храмов императорской эпохи: увенчивать небоскреб гигантским карнизом или, в качестве эрзаца, колоссальным аттиком высотой в несколько этажей. Но не обойтись ли вовсе без увенчиваний? На столь радикальное новшество не согласился бы ни один заказчик, а если бы и нашелся такой безумец, он подорвал бы тем самым престиж своего предприятия в глазах делового сообщества и широкой публики. Но, как писал Салливан, «мы романтики, мы чувствуем страстное желание выразить этот романтизм» 697 697 Sullivan L. Ornament in Architecture // The Engineering Magazine, August 1892. P. 187. – так почему бы не вспомнить о башнях готических соборов, высочайшая из которых, Ульмская, достигает 162 метров? Водружая на небоскреб нечто шпилеобразное и используя кое-где стрельчатый декор, архитектор декларирует приверженность готической архитектонике и получает законное право отказаться от увенчивающей горизонтали. К тому же образуется льстящая общественности коннотация: как-никак, мы, деловая элита молодой могучей страны, – потомки тех ремесленников, купцов и финансистов, благодаря мастерству, уму и предприимчивости которых как раз в эпоху господства готики зарождалась буржуазная цивилизация Запада. Возникшая около 1910 года мода на готические навершия небоскребов продержалась два десятилетия.

Восхитившая старого Салливана новизна и сила проекта Элиэля Сааринена для Chicago Tribune , удостоенного, увы, второй премии, заключалась в том, что финский архитектор придал небоскребу зиккуратообразную форму. Не теряя прямоугольности, верхние ярусы как бы вытягиваются из более массивных нижних и образуют ступенчатый силуэт, не нуждаясь ни в венчающем карнизе, ни в готических шпилях. Выше массивного цокольного этажа фасады прочерчены ребрами, выявляющими вертикальные линии каркаса. Конкурсный проект Сааринена станет «архетипической формой небоскреба» 698 698 Mannell S. (review). Solomonson K. The Chicago Tribune Tower Competition: Skyscraper Design and Cultural Change in the 1920s. Cambridge University Press, 2001 // Urban History Review / Revue d’histoire urbaine, Vol. 31, № 2 (Spring 2003 printemps), Р. 41. .

Небоскреб стремится быть свободным, как собор. В идеале – занять целый квартал. Или хотя бы полквартала, чтобы здание было окаймлено улицами по меньшей мере с трех сторон. Значит, башня небоскреба должна вырастать из широкой платформы. Этот способ снятия противоречия между декорумом улицы и достоинством отдельно стоящего здания подразумевался «Законом о зонировании», который был принят в Нью-Йорке в 1916 году и действовал сорок пять лет. Его целью было воспрепятствовать излишнему затемнению улиц и зданий тенями небоскребов. Выше определенного уровня здание должно ступенчато превращаться в башню, высота которой может быть какой угодно, однако площадь не должна превышать четверти площади платформы. Американцы назвали небоскреб такой формы «свадебным тортом».