Александр Степанов - Очерки поэтики и риторики архитектуры

К девяностолетию Филипа Джонсона японский архитектор Кадзуё Сэдзима преподнесла в дар нью-йоркскому Музею современного искусства макет виллы, построенной по ее проекту в 1992–1994 годах на лесистом склоне горы Татешима в двух часах автомобильной езды северо-западнее Токио.

Макет позволяет охватить взглядом подлинную форму этого небольшого здания – цилиндр диаметром тринадцать с половиной метров, от которого расходятся в разных направлениях пять призматических отростков разной высоты, длины и ширины. Среди них выделяется южный: длинный, узкий, высокий, расширяющийся вовне, приподнятый над землей на массивной опоре, похожий на клин, острый конец которого (если бы таковой существовал) входил бы глубоко в тело цилиндра. Оттого что вилла стоит на склоне и крыша ее скошена, уловить на месте, без чертежей или макета, правильность цилиндрической формы, усложненной хаотическими выступами, почти невозможно. У затерянного в тонкоствольной сосновой чаще совершенно белого тщательно оштукатуренного железобетонного тела, кое-где в непонятном порядке прорезанного разноформатными прямоугольниками окон, нет ни фасада, ни цоколя, ни карниза, ни межэтажных членений, хотя по расположению окон можно догадаться, что в здании два этажа.

На макете в МоМА крыши нет, чтобы посетитель музея смог увидеть, что во внешний цилиндр вставлен такой же высоты внутренний. И снова загадка: он смещен (лучше сказать «съехал») на север, в направлении склона, но не настолько, чтобы совсем уж прижаться к внешнему цилиндру. Кольцевой зазор между цилиндрами на севере почти вчетверо уже, чем на юге.

Приходит в голову литературный прием остранения, де-автоматизирующего восприятие художественной формы. Но не верится, что Сэдзима, по собственному ли наитию или благодаря знакомству с этой филологической концепцией, стремилась к остранению архитектурной формы лишь для того, чтобы кто-то воспринял ее острее. Вилла построена по заказу токийского галериста, курирующего современное искусство, который пожелал иметь в месте, привлекающем художников дикостью, загородное жилище на две персоны с помещением, которое можно использовать как художественное ателье и выставочный зал. В этой артистической среде применять остранение не было бы смысла, потому что в ней ничто не задерживается надолго, не превращается в традицию, которую приходилось бы обновлять. Если так, то странности виллы вызваны намерениями, не сводящимися к формальным мотивам. Но прежде чем делать выводы, ознакомимся в виллой изнутри.

Вход – с севера. Открыв прозрачную двухстворчатую дверь, попадаем через тамбур в сумрачный изогнутый коридор шириной в метр при четырехметровой высоте. Мы находимся в самом узком месте кольца, опоясывающего внутренний цилиндр, в котором находится ателье. Прямо перед нами – дверь туда.

Входим. После лесного хаоса и сумрачной тесноты коридора кажется, что мы мгновенно перенеслись в имматериальный мир. Круглое помещение диаметром немногим более семи метров и высотой около пяти, с белым полом, белыми стенами и прозрачным потолком из ребристого поликарбоната залито абстрактно-равномерным дневным светом. К земной действительности нас возвращают немногочисленные прямоугольные проемы разной величины и пропорций, которыми ателье связано с опоясывающим коридором. Напротив входа – дверь и маленький балкон над ней. Левее – длинная низкая прорезь. Последовав ее призыву, садимся на пол – и видим голубеющую вдали горную гряду благодаря тому, что в створе прорези оказывается прозрачный выход в один из отростков, выступающих из внешнего цилиндра, – в световой колодец. Правее – очень широкая, но почти незаметная белая двустворчатая дверь, открыв которую можно, миновав коридор, выйти на небольшую площадку. Это служебный ход для вноса-выноса крупных произведений. Потолок ателье наклонен на север, то есть в сторону, противоположную дневному солнцу, чтобы свести к минимуму неравномерность освещения и температуры 511 511 Cazein S., Fares C., Kodo M., Leuger I., Trottet J. Villa in the Forest Kazuyo Sejima. URL: http://static1.squarespace.com/static/54089d33e4b08f3466fff592/t/552fade3e4b029a7640df6f5/1429188067917/KAZUYO+SEJIMA+Villa+in+the+forest.pdf (дата обращения 14.02.2020). .

Другие пути – по дуге коридора, расширяющегося в обе стороны. Из-за эксцентрического расположения малого цилиндра расширение или (при обратном взгляде) сужение коридора кажется очень динамичным. Двинувшись влево, минуем туалет и кладовку, за которыми высота коридора вдруг уменьшается вдвое. Значит, мы вошли под второй этаж виллы, занимающий широкую юго-восточную треть зазора между цилиндрами. Коридор, расширившись, превратился в кухню, связанную с ателье уже знакомой низкой прорезью, у которой с этой стороны есть широкий подоконник. За кухней видна очень крутая, провокативно-опасная одномаршевая лестница на второй этаж.

Если же пойти по коридору вправо, он выведет к выходу на упомянутую служебную площадку, а затем, продолжая расширяться и опять-таки внезапно понизившись вдвое, приведет в столовую с круглым столом и тремя стульями: вилла рассчитана на пребывание трех персон. С левой стороны – дверь в ателье, которую мы видели там под балконом, а прямо – та самая лестница. Хотя у нее есть перила, сорокапятиградусный уклон говорит, что хозяева виллы и тот единственный избранник, который сможет на ней погостить с ночевками, должны быть в очень хорошей физической форме. Еще труднее будет спускаться! Собравшись с духом, цепляясь за поручни, совершаем восхождение – и не напрасно, ибо там становится понятно, почему Сэдзима почтила девяностолетнего мэтра американской архитектуры именно этим, а не каким-то другим своим произведением.

На лестничной площадке за дверьми слева и справа находятся спальни хозяев и гостя. Если что и есть в этих комнатах необыкновенного – криволинейность плана. У обеих есть дверки для выхода на балкон, откуда можно обозревать ателье. А прямо перед нами – ничем не огражденный санузел. Войдя в него, мы оказались в южном клиновидном отростке виллы и теперь понимаем, что в массивной опоре, на которую он опирается, спрятаны трубы. Две раковины, за ними ширма. Отодвинув ее, оказываемся в уборной. Идем дальше к простенку на половину ширины помещения с проемом в ванную комнату, закрытую еще одной ширмой. За ней-то и открывается причина, побудившая Сэдзиму презентовать МоМА этот проект: хотя над самой ванной есть большое окно, вся торцевая стена – стеклянная! Допустим, приехали мы на виллу и хотим расслабиться, понежиться в ванне, любуясь лесом. Следовательно, выбираем светлое время. Что делать со стеклянной стеной, за которой мы при взгляде снаружи – как в витрине? Надо либо надеяться, как надеялись Мис и Филип Джонсон, на отражающие свойства стекла, либо, если надежда слаба, – возиться с занавеской, либо, наконец, отбросить предрассудки и условности.