Мария Божович - 32 мнения о COVID-19

Что точно играет роль – это степень доверия к чиновникам и экспертам, а также степень общественной солидарности. Наверное, там, где эти параметры выше, выйти из кризиса будет легче. Мы видим, как в Европе и США общество требует от властей не только запретительных мер – немедленно закройте метро и спасите нас от этого проклятого вируса – но и формулирует свои экономические требования: мы теряем работу, мы разоряемся, нам в одиночку не выплыть. Какими бы вы, чиновники, ни были суперкапиталистами и неолибералами – помогайте. И этот запрос оказывается услышан, мы видим, как на него, не успел он еще прозвучать, реагирует тот же Трамп или европейские лидеры.

Прозвучит ли такой запрос у нас в России и какова будет на него реакция, я не знаю. Это тоже интересный тест. Что нас обеспечат тестами на коронавирус, я не сомневаюсь, а вот пройдем ли мы это испытание на солидарность – вопрос.

Начальство, конечно, будет пытаться использовать ситуацию обычным образом – в эти тяжелые дни мы должны сплотиться в едином порыве и проголосовать за то и за это. Но почему-то это сплочение понимается как-то односторонне: ок, мы сплотимся. А начальство готово сплотиться с теми, кто прямо сейчас теряет свою работу или отправляется в бессрочный неоплачиваемый отпуск? С теми, кто не сможет из-за взлетевшего курса купить импортные лекарства? С разными необязательными, но уже привычными и необходимыми маленькими книжными магазинами или фермерскими лавками? Я уж не говорю про собственно людей заразившихся и заболевших? В какой форме должно произойти это сплочение, чтобы все эти пострадавшие от кризиса и карантина люди его почувствовали? Мы очень сочувствуем бедам наших нефтяников, у них там все падает и рушится, а они нашим? А лечить нас, в случае чего, тоже будут «в едином порыве» – или сначала тех, кто может «решить вопрос» с главврачом, а потом всех остальных? Это еще и тест на уровень взаимного доверия, конечно – и чем выше оно, тем больше шансов быстро выплыть из этого водоворота.

– Мне кажется, это утопия. Граждане традиционно не доверяют власти, а власть довольно равнодушна к гражданам. У нас-то в стране точно.

– Посмотрим. Было бы очень странно, если бы начальство в этот момент сказало обществу: «Ну что же, разорились ваши авиакомпании, турагентства, рестораны, кафе, концертные залы и так далее – это ваши проблемы. Вы просто неправильно выбрали профессию. Давайте справляйтесь как-нибудь сами, а у нас тут Конституция, День Победы, нефть, Сирия и прочее». Было бы замечательно, если бы начальство для разнообразия повело себя каким-то иным образом. Оно в какой-то момент должно – я не экономист, и наверное, любой профессор РЭШ за эти слова разнесет меня в пух и прах – но я бы сказал, что наша власть должна стать немного социалистом. Помочь тем, кто идет на дно.

Но дело даже не только во власти. Есть врачи, например. Сейчас настанет критическая ситуация, когда они будут делать все, что могут, но где-то этого будет недостаточно, и их начнут обвинять в некомпетентности, в обмане, в том, что они лечат не так и не тех. Они будут находиться под очень серьезным давлением общественного мнения. Как этот сюжет будет развиваться в экстремальной ситуации? Это вопрос ужасно чувствительный и болезненный. Потому что, если ты работаешь по 24 часа на передовой, с риском заразиться, а тебе со всех сторон говорят, что ты криворукий костолом, а также жулик и вор – ну, ни к чему хорошему это не приведет.

– В Испании врачам каждый вечер аплодируют на балконах.

– Это замечательно. Но можно даже не аплодировать, достаточно не писать гадости в фейсбуке, не распускать слухи в WhatsApp. Я бы исходил из презумпции, что врачи будут делать все, что в их силах. Многие, наверное, потеряют на этом здоровье, покой и сон. Если они не смогли помочь вашему родственнику – возможно, вот эти конкретные врачи, которые не смогли, виноваты в этом меньше всего. Или виноваты как часть крайне несовершенной системы здравоохранения, с которой мы к этому моменту подошли. Но ведь и система эта тоже возникла и существует с нашего молчаливого согласия.

— Зачем обязательно искать виноватых?

– Это естественная человеческая реакция. Тебе уронили на голову кирпич, и ты, пока еще находишься в сознании, немедленно начинаешь смотреть, кто на тебя его кинул. Но тут вопрос в глубине рефлексии. Стоит ли бросаться на первого человека, который попадается нам на глаза и до которого мы можем дотянуться?

Когда я задаю эти вопросы, я понимаю, что они отчасти риторические, в них заложен отрицательный ответ. А с другой стороны, если проговорить все эти риски заранее, есть надежда, что у нас хватит мудрости вести себя иначе и не срываться на стрелочника, не становиться заложником собственных эмоций, даже если для них будут все основания.

— Может быть, мы выйдем из этого кризиса с каким-то положительным опытом новой солидарности?

– Если даже так – он дорого будет стоить. Как говорил Черчилль, не могу обещать нам всем ничего, кроме крови, пота и слез. Да, наверное, мы выйдем окрепшими и станем лучше. Но может быть, было бы еще лучше, если бы все остались живы.

– Есть и веселое. Его много, и не только бесконечные шутки про гречку. Я хохотала на днях, когда встретила на YouTube песню преподавателя американского колледжа о трудностях перехода на онлайн-обучение. Он очень смешно переделал песню I will survive, и ее с удовольствием слушали учителя из России. Проблемы у нас, действительно, общие. Мир стал глобален, несмотря на закрытые границы. Меня это радует.

– Меня тоже. Мы все-таки немножко дети перестройки. Когда мы вновь оказываемся в ситуации, где вдруг становятся актуальными какие-то идеологические конструкции, которые грели нам душу в то время, мы испытываем невероятное облегчение. Общечеловеческие ценности, новое мышление, все, за что выступали Горбачев, Саманта Смит и Катя Лычева. Мы снова, как в детстве, принадлежим единому миру, нет никакого геополитического противостояния, это все Путин придумал или там, Збигнев Бжезинский.

Я сейчас с некоторой иронией об этом говорю, но мы ведь в самом деле верили, что есть какая-то общая гуманистическая, общечеловеческая основа, которая нас всех удерживает вместе на этой планете. И что в экстремальных ситуациях она работает лучше, чем какие-то стратегии взаимного сдерживания, слияния-поглощения и так далее. И что человек или государство по своей природе – не обязательно хищники. Иногда это птицы, которые вместе летят по льдистому арктическому небу и должны друг друга поддерживать, чтобы долететь до цели. Так думаем мы. Но что думают в этот момент deсision-makers, или политические акторы, или как их еще называют? Словом, люди, принимающие решения?