Мария Божович - 32 мнения о COVID-19

К вопросу о принятых недавно решениях. Сейчас опять меня разнесет в клочья любой экономист, но я со своей обывательской колокольни скажу: зачем было в разгар этого, по всей видимости, уже глобального кризиса затевать ценовую войну за нефть? Чтобы выдавить американцев с рынка? Не будет больше никакого рынка. Мы сами зачем-то стреляем себе в ногу в тот момент, когда эти ноги уже гангрена пожирает.

В общем, с одной стороны, есть наш интеллигентский «абстрактный гуманизм», с другой стороны – большая власть и большой бизнес, у которых сознание устроено совсем иначе.

– Скажите как человек, делающий проект «Полка», посвященный литературе. У вас есть какая-то книга, которую вы бы посоветовали прочесть или перечитать, потому что она больше всего созвучна сегодняшнему дню? Мой топ-3 – это «Декамерон» Боккаччо, «Пир во время чумы» Пушкина и «Чума» Камю. А какие у вас предложения?

– На самом деле, Альбер Камю во многих отношениях был бы сейчас полезен. Он же писал не про эпидемию и не про бактерии, а про социальное зло – фашизм. И про готовность самых разных людей перед лицом этой чумы сплотиться и преисполниться мужества. Я хотел бы вспомнить книгу не про болезнь, а именно про мужество. Самый очевидный пример – «Властелин колец». Как стать этим хоббитом, который непонятно зачем идет по темному лесу, тащит куда-то это кольцо? Ему больно, страшно, он каждую минуту ждет беды, со всех сторон его подстерегают опасности. Но идти все равно надо. Вот сейчас, по-моему, такая книжка нужна.

– По состоянию на 26 марта у вас было два человека на ИВЛ. Вы ждете какого-то прироста в ближайшие дни?

– Как бы сказать мягко… Оптимизм у нас, безусловно, есть. Большого прироста не ждем, но готовы ко всему, конечно.

– В палатах есть свободные койки?

– Конечно, есть. Про другие больницы не скажу, но мы находимся в режиме круглосуточной готовности и готовы постоянно принимать пациентов.

– Но порядок госпитализации, как я понимаю, изменился?

– Согласно приказу, который действует с понедельника, госпитализируются только пациенты в группе риска – беременные и пожилые, с серьезными симптомами. Все остальные самоизолируются, в том числе от членов семьи.

– Если больной находится в группе риска, его привозят в Коммунарку и на месте сразу сделают тест?

– Если врачебная бригада определяет, что пациенту требуется эвакуация, то по нашему стандарту мы обязаны проводить тесты. Это трехступенчатая процедура, она проводится на первый, третий и десятый дни пребывания. Два отрицательных результата – критерий для выписки.

– Недавно группа ученых смоделировала закономерность, как может распределяться нагрузка на ИВЛ при условии взрывного роста заболевания. Они пишут, что «если не удастся сплющить кривую», то прогнозное количество больных на один ИВЛ составит от 7,4 в Ханты-Мансийском округе до 210 человек в Калужской области, где выше плотность населения.

– Понимаете, все эти гипотезы, расчеты по теории вероятности – может быть или не может быть… На сегодняшний день существуют два сценария: итальянский, тяжелый, и китайский – скорее неплохой. Но мы можем пойти своим путем. Может быть, наш результат будет даже лучше.

Сегодня, мне кажется, мы, уже имея пример Италии перед глазами, делаем выводы и находимся на шаг впереди. Они ведь сначала не верили в опасность, гуляли на карнавале. А мы заранее стали готовить стационары к приему больных. Мне кажется, что в Москве сейчас сделано все возможное.

– Все же нам несказанно повезло, что стационар в Коммунарке был фактически готов к сдаче в эксплуатацию?

– Стационар готовился к плановому открытию в середине марта – в начале апреля. Персонал был практически набран. В какой-то момент экстренно было принято решение, что, по сути, это идеальное место, чтобы начать бороться с возможной готовящейся эпидемией. Больница была развернута максимально быстро. Конечно, в первые дни нам помогали другие стационары, в том числе все московские. Если нам требовались дополнительные силы, мы с чем-то не справлялись, нам всегда помогали.

Не только наша больница, но и другие, все мы вместе – команда. Такое впервые в моей практике и очень мне импонирует.

– При этом больница в Коммунарке является чем-то вроде ресурсного центра для других клиник? Вы обучаете их, проводите тренинги.

– К нам приезжают из других стационаров, смотрят, как у нас организован процесс, и понимают, где и что нужно доработать. Все учатся в режиме реального времени, потому что никто из нас не сталкивался с пандемией. В начале прошлого века мы не жили, испанку не застали.

– Каким образом вы попали на работу в Коммунарку?

– До февраля я работал в другой больнице, а дальше предлагалось, что здесь, в 40-й, я буду заведующим отделением анестезиологии. Но то, что это случится внепланово, стало, конечно, сюрпризом. Впрочем, в профессии анестезиолога-реаниматолога редко все идет по плану, поэтому мы всегда ко всему готовы. Если происходит какая-то беда, неважно где, – ты должен приехать помочь. Четко работать по расписанию не получится. На заводе в шесть часов вечера прозвенел звонок, а у нас плановая операция продолжается. Эта работа – точно не только для зарабатывания денег.

– В чем для вас сейчас главный драйв вашей работы?

– Смотрим на пример европейских соседей, как там анестезиологи смогли сплотиться и организоваться. Хочется и здесь работать так же или лучше. Выраженное командное чувство в непростых условиях – это здорово.

– А заразиться от пациентов не боитесь?

– Такая опасность есть всегда, не только сейчас. Но в своей рутинной, ежедневной практике мы все же работаем, имея более низкий класс защиты. А сейчас у нас костюмы, респираторы, маски, две пары перчаток, в так называемой грязной зоне – то есть в палатном корпусе, – мы их не снимаем.

– Как складывается ваш рабочий день?

– Приходим, переодеваемся в нашу стандартную медицинскую одежду, затем происходит конференция, если нет дежурства. После этого идем на свои рабочие места – либо в приемное отделение, либо в реанимацию. Принимаешь пациентов, проводишь скрининг, определяешь место, куда будет транспортирован пациент. Назначается терапия, необходимые исследования. Но вот сегодня я был в основном в отделении реанимации. Туда пациенты не поступают, а переводятся из отделения.