И. Родионов - Наше преступление

Наступилъ и вѳчеръ. Катѳрина окончательно осла-бѣла отъ безплодиыхъ мукъ, бѳзучастно относилась къ смерти и только хотѣла повидаться съ матерью. Аѳонь-ка поѣхалъ за Прасковьей.

Лукерья, въ началѣ увѣренная въ благополуч-номь окончаніи родовъ, теперь тожѳ говорила, что на все воля Боя4ья и нѳ худо бы послать за попомъ.

Акулина совершенно забыла про свои корыстные расчеты и нѣсколько разъ принималась плакать.

Ночью бабы рѣшились испробовать на Катеринѣ тѣ народныя средства, которыя обычно примѣняются при трудныхъ родахъ. Онѣ натопили и І5езъ того жарко натопленную избу, подняли роженицу съ по-стели, и хотя она упиралась, кричала и молила только объ одномъ, чтобы дали ей спокойно умереть, бабы сняли съ нея юбку и кофту и простоволосую, босую, въ одпой рубашкѣ повѳли по всей избѣ, а такъ какъ она была уже не въ силахъ ходить сама, то онѣ та-щили ее на плечахъ, приговаривая: «Ну, потрудись еще маленько, болѣзная! Какъ же быть-то?»

Катерипа скоро перестала кричать и когда, про-тащивъ по всей избѣ, черезъ всѣ пороги, бабы поло-жили ее на постель, она находилась въ глубокомъ обморокѣ.

Лукерья долго прыскала ей въ лицо холодной во-доП и смачивала голову. Катерина, наконецъ, открыла глаза.

Акулина наложила въ печь кирпичей, накалила ихъ до красна д когда роженица немиого отдыша-

аша.еІапскагаЪ.ги

15* 227

лась, бабы разлояшли кирпичи срсдн пола, подпялп Катерину на руки держали ее на вѣсу надъ кир-пичами, а Маша лила на нихъ изъ ковшика воду. Вода шипѣла, и сѣдой, густой, горячій паръ клубилсл по избѣ, быстро наполнивъ ее отъ поголка до пола. Ка- -тсрина уже не въ силахъ была протестовать и лежала на рукахъ у бабъ, свѣсивъ на грудь голову и тяжко всхрапывая. Но и это не помогло.

Навѣдалась узнать о здоровьѣ рожепицы худень-кая, жалостливая Агафья—жена дяди Егора, и посо-вѣтовала примѣнить къ Катеринѣ еще одио старое средство «облегченія».

Втроемъ бабы снова подняли Катерину на руки, перегнули ей ноги къ самой шеѣ и долго встряхи-валн ее надъ подушками, положенными на постель. Бабы измучились отъ тщетныхъ усилій. Послѣ полу-ночи пріѣхала Прасковья и вошла въ избу въ ту самую минуту, когда, бабы зацѣпивъ роженицу поло-тенцемъ подъ мышки, привѣсили ее на крюкъ, ввин-ченный въ потолокъ, и, схвативъ за ноги, раскачи-вали изъ стороны въ сторону....

Осмотрѣвшись въ густомъ пару, наполнявшемъ иэбу, и увидя, что продѣлываютъ бабы надъ ея без-чувственной дочерью, Прасковья всплеснула руками. Сама старуха признавала народныя средства и въ нѣ-которыхъ случаяхъ вѣрила въ ихъ цѣлительность, но тутъ чутьемъ матери догадалась, что для Катерины въ ея положеніи они вредны.

Она отстранила бабъ, приказала имъ снять Ка-терину съ петли, положила ее на постель, укрыла одѣ-яломъ и тулупомъ, открыла настежъ всѣ двери и окна и не закрывала ихъ до тѣхъ поръ, пока въ избѣ не установилась сносная температура.

— Не трогайте ее, ради Самого Христа Небёснаго, сватьюшка,—говорила старуха,— да рази можно ее, такую недужную, да слааааме1а Iп 1СКадакк-228 парииать! Иной и здоровый не выдержитъ, а не то, што больной...

Ночыо никто изъ бабъ не ложился спать и не гасили огня. Схватки у Катерины все учащались, а на разсвѣтѣ онѣ стали особенно мучительными, упор-ными. почти безперерывными.

Роженица съ перекошеннымъ открытымъ ртомъ кричала, каісъ рѣзаная. Жилы на ея лицѣ, шеѣ и грудп надувались, какъ веревки, и, казалось, каждую минуту готовы лопнуть; сморщенное отъ боли, красное, напряженное лицо ея стало сине-багровымъ; голосъ охрипъ.

Такъ прокричала она долго, потомъ вдругъ затихла и успокоилась, но минуту спустя, стиснувъ зубы и изо всѣхъ силъ уцѣнившись за деревянное изголовьѳ кровати, закряхтѣла, какъ человѣкъ, песущій въ гору пепосильную ношу. Ее дергало; она ворочалась на постели, выгибала спину и никакъ не могла найти мѣста для своихъ ногъ. Начались потуги.

— Ну слава Богу. Пришла туча неминуча, про-шелтала' Лукерья, засучивая рукава на ужасающе толстыхъ рукахъ и принимаясь за роженицу...

Теперь наступала ея очередь дѣйствовать.

Однако Катерина, хотя и не чувствовала прежнихъ болей, какія испытывала при схваткахъ, теперь почти не разжимала стиснутыхъ зубовъ, корчилаеь, надува-лась и кряхтѣла глубокимъ, тяжкимъ нутрянымъ крЛхтѣніемъ, слышнымъ далеко за стѣнами избы, хотя кряхтѣла она тихо. Казалось, будто у бабы вытяги-вали внутренности...

Часа черезъ два Катерина разрѣшилась дочерью.

Это была маленькая сморщенная дѣвочка. Родиль-ницѣ сразу стало значительно легче; она лежала из-можденная, съ блѣднымъ, но спокойнымъ лицомъ, пок-рытымъ крупными каплями пота.

Акулина торжествовала, что родитась виучка, а

не внукътотото.еіапскагак.ги

229

Но приблизительно часъ спустя у Катѳрины снова начались потуги.

Опьггная Лукѳрья тотчасъ жѳ заявила, покачивая головой:

— О-ой, головушка бѣдная, да никакъ второго Богъ спосылаетъ.

— Господь съ имъ, и ему найдется мѣсто на этомъ свѣтѣ, сказала Прасковья. '

Черезъ полтора часа родился сынъ, ѳщѳ болѣѳ сла-бенькій и щуплѳнькій, чѣмъ его сѳстра.

Катерина мутными, бѳзсмыслѳнными глазами гля-дѣла вокругъ себя, ничего нѳ замѣчая и не обращая никакого вниманія на дѣтей, которыхъ обмыли и поло-жили въ ея ногахъ на лежанкѣ. Нѣсколько минутъ спустя она уже спала.

Такъ какъ дѣти были слабыя и опасались, что они скоро умрутъ, то Акулина рано утромъ поѣхала на поповку крестить ихъ.

Катерина проснулась довольно поздно. Акулина еще не возвращалась. Лукерья попробовала выдавить у родильницы молоко, но въ изсохшихъ грудяхъ его не оказалось. Лукерья нѣсколько разъ принималась его отсасывать, но всѣ усилія ея оказались тщетными.

Катерина безъ протѳста позволяла дѣлать надъ со-собою все, что хотѣлй бабы.

За нѣсколько минутъ до возвраіценія Акулины съ поиовки, когда Лукерья въ пятый или шестой разъ пробовала отсасывать молоко, родильница приподняла голову съ подушки и пристально разсматривала бабку-повитуху, видимо, заинтересовавшись, что та дѣлала надъ ней. Сперва она никакъ ничего понять не могла, по скоро догадалась, что въ видѣ и образѣ Лукерьи къ нѳй подпустили толстую, рыжей масти съ мягкими, теплыми губами телку и тѳлка эта сосетъ ее... Родиль-ницѣ это понравилось. «Тпрусь, тпрусь... пущай посо-

сетъ...», прошептала «МЛЮЙ| іап.ка 2ак.Ги 230

Смѣхъ и шопотъ ѳя были такъ слабы, что Лукерья, увлечѳнная своимъ дѣломъ, и нѳ разслышала, только ІІрасковья, дремавшая на нечи послѣ безсонной ночи, приподняла голову. Ея тревожно насторожѳнноѳ, чуткоѳ ухо поразили тѣ странные, неестественные звуки, ко-торые издала дочь.

Катерина лежала на кровати съ высоко припод-нятой на подушкахъ головой въ такомъ положеніи, что лицо ея приходилось какъ разъ противъ печи.