И. Родионов - Наше преступление

222

Пѳслѣ обѣда Катѳрину подняли съ постели, за-кутали въ ватную пальтушку, повязали двумя теплыми платками, а на ноги надѣли валенки. Отъ нестерпи-мой боли Катерина со стономъ металась головой, не находя для нея мѣста. Нѣсколько разъ за время одѣ-ванія пришлось класть ее на кровать, чтобы она от-дышалась и собралась съ силами, но потомъ, когда еѳ подняли и повели, поддерживая подъ руки, она еле передвигала ногами; переступивъ же порогъ, она за-дохнулась и закричала; ноги ея подкосились.

Леонтій хотѣлъ ее взвалить на телѣгу, но бабы, особенно Прасковья, рѣшительно воспротивились этому.

Катерину, уже безчувственную, перенесли на ру-кахъ обратно въ избу, раздѣли и уложили въ постель. Съ ней сдѣлалась рвота. Вечеромъ Леонтій уѣхалъ домой одинъ. Прасковья осталась ухаживать за до-черью.

XIV.

Перевезти Катерину въ Черноземь такъ и не уда-лось, потому что улучшенія здоровья все не насту-пало. Опечаленная, нѳ спавшая дни и ночи Прасковья, сердцемъ предчувствовавшая новую, невѣдомую бѣду, эатосковала и снова слегла, такъ что ее вынуждены были отвезти домой.

Акулина крѣпко задумывалась теперь надъ поло-жепіемъ семьи. Нужда ежеминутно во всемъ давала себя знать. Денегъ не было и на всякую потребность приходилось продавать хлѣбъ. Гришутку она отдала въ работники возить глину, Аѳонька лѣнился, гру-билъ, обзавелся по примѣру товарищей-парней но-жомъ и каждый день до полночи пропадалъ гдѣ-ни-будь на пбсидкахъ. Болѣзнь невѣстки тяготила Аку-лину, и потому, что за Катериной нуженъ былъ уходъ и надзоръ, и потому, что некому было работать ни

вь домѢ, ни въ полѣ. Дд^д.еі^^^п-ка^ак^Ги

223

всѳ попеченіе о семьѣ и всю полевую работу свалила на покойнаго Ивана, а всю домашнюю на дочь Авдо-тью. Когда же дочь выдали замужъ, то обязанности ея стала нести Катерина. Сама Акулина за годы вдов-ства разлѣнилась, работала только урывками, по охотѣ и потеряла ту втянутость, которую даетъ только одинъ неустанный изо дня въ день трудъ. Теперь же и ду-мать и работать приходилось ей одной за всѣхъ.

Катерина въ тѣ минуты, когда приходила въ себя, часто говаривала:

— Умереть бы мнѣ, мамынька. — Какое мое житье теперича?.. И ва'мъ бы всѣмъ руки развязала, а то какъ прикованные тутъ кругъ меня... И дѣло сто-итъ... и всему я — причина...

— И-и, что ты, доченька, — утѣшала Акулина. — Разъ Богъ по душу не пошлетъ, такъ сама не по-мрешь, а пошлетъ Богъ по душу, такъ и рада бы не помереть, да помрешь.

Такія слова и страданія Катерины мало-по-малу убѣдили и Акулину въ томъ, что лучше было бы, если бы невѣстка поскорѣе умерла. Эти мысли все чаще и чаще приходили Акулинѣ въ голову, а черезъ нѣ-которое время она съ ними совсѣмъ освоилась. «И вправду, лучше бы ей помереть, — думала бна, — и сама бы отмучилась и мнѣ бы руки развязала, потому какое ейное житье безъ ВЛнюшки?!. Не житье, а му-ка одна».

Это желаніе стало переходить у Акулины въ не-терпѣніе, когда она разочла, что Катеринѣ уже под-ходилъ срокъ родить. Ей хотѣлось, чтобы невѣстка умерла раныле родовъ и на это у нея были свои со-ображенія. Послѣ смерти Ивана она въ умѣ уже раз-дѣлила все имущество между Аѳонькой и Гришуткой, и львиная доля въ этомъ раздѣлѣ падала на любимца — Аѳоньку, родившагося хилымъ и росшаго хворымъ.

Акулина много помучилась съ нимъ, отстаивая его жизнь, и какъ это часто |02рак н(Ги

224

полюбила этого болѣзненнаго ребенка, причиннвшаго ей столько тревогь, заботъ и мученій.

Помимо «купчей» земли осталась еще одёжа Ивана, и Акулина хотѣла, чтобы эти вещи достались Аѳонь-кѣ. За новую шубу прошлой зимой Иванъ заплатилъ сорокъ рублей, кромѣ того было мало-ношенное доброе байковое на ватѣ пальто, два «спинджака», двѣ пары шароваръ, рубахи и двѣ пары сапогъ, изъ которыхъ одна пара щегольская, съ лакированными голени-щами.

Аѳонька уже завладѣлъ нѣкоторыми изъ этихъ ве-щей и на другія посматривалъ, какъ на принадле-жашую ему собственнооть.

Акулина разсудила такъ: хорошо, если Богь по-шлетъ внучку, тогда новорожденная не является на-слѣдницей по отцу, а еели родится внукъ, то тогда всю движимость и землю придется дѣлнть вмѣсто двухъ частей на три. Одёжа же Ивана вся цѣликомъ будетъ принадлежать его сыну, и ее придется или сберегать до совершеннолѣтія малютки или продать, а деньги отдать опекунамъ — дядьямъ Ивана: Егору и Маркелу,. которые положатъ ихъ въ банкъ на имя младенца, а Аѳонька останется не причемъ. Сгово-риться съ дядьями въ пользу любимаго сына нельзя было и думать, потому что дядья души не чаяли въ покойномъ племянпикѣ и ужъ обидѣть его сына не позволятъ. Кромѣ того, оба они — мужики справед-ливые и она знала,— недолюбливали ни ея, ни Аѳоньки.

XV.

Катерина уже четыре недѣли лежала въ постели въ жару и бреду, дпемъ и ночью разговаривая съ мужемъ, почти ничего не пила и не ѣла, рѣдко при-ходила въ себя и исxу^^Iатакм ^1а>п >ск ЛII- Iакм^ и. а. родіоновъ. 15 225

кости, обтянутыя кожей. Частая рвота одолѣвала ое. Въ серединѣ октября въ одно раннее утро у нея па-чались передродовыя схватки. Акулина тотчасъ же по-слала Гришутку за бабкой-повитухой.

Пришла баба-мужикъ Лукерья. Акулина почти не сомнѣвалась, что обезсилснная болѣзнью Катерина не выдержитъ родовъ и умретъ. Втайнѣ она этого и хо-тѣла.

Добродушная, сердобольная и спокойная Лукерья въ скорбную, тяжелую атмосферу Акулининаго дома внесла вмѣстѣ съ своей мощной фигурой новую, бод-рящую струю.

Катерина охала, стонала, ворочалась на постели, а Лукерья, дѣлая то дѣло, ради котораго ее позвали, приговаривала своимъ сочувствующимъ пѣвучимъ го-лосомъ:

— Ну, што-жъ, идетъ туча неминуча. Потрудись, болѣзная ты моя. Никому это легко не дается, да все Господь милуетъ, спасаетъ и разрѣшаетъ.

И эти слова, и всѣ дѣйствія Лукерьи производили свое доброе вліяніе на бабъ. Корчившаяся въ схват-кахъ Катерина чувствовала въ себѣ новыя силы пере-носить страданія; тѣ нехорошія мысли и пожѳланія, которыя въ послѣднее время лелѣяла въ своей головѣ Акулина, мало-по-малу вытѣснялись другими. Еще не-давно она говорила въ душѣ: «Какое ейное житье? Лучше бы померла и руки всѣмъ развязала». Теперь же думала иное. ,

«Што-жъ ей, горемыкѣ, не жить? Пущай живетъ, Господь съ ей! Всякому свое счастье». И Акулина за-рагилась отъ Лукерьи самымъ искрѳннимъ желаніемъ и готовностью помочь невѣсткѣ въ родахъ.

Тотчасъ же жарко натопили избу, и Лукерья вы-парила роженицу такъ, что съ той сдѣлалось дурпо, и она кричала, что помираетъ, но Что помирать она нѳ согласна и умоляла, чтобы поскорѣе везли ѳе въ больпицу. между тѢмъ^ааа^^еіаіска^аккн 226

стаковились чаще, мучительнѣѳ и злѣе. Катерина съ каждымъ разомъ отчаяннѣе и громчѳ кричала и силь-нѣѳ корчилась въ постели, но истощенный болѣзныо организмъ ея работалъ вяло. Пробившись безрѳзуль-татно до самаго полудня, бабы и сами стали думать, нѳ лучшѳ ли будетъ отправить роженицу въ больницу, но побоялись, какъ бы она нѳ разрѣшилась отъ брѳ-мени въ дорогѣ.