Андрей Гоголев - Занимательная история. Выпуск 2

Начну с очередного исторического парадокса, на первый взгляд, лежащего вне темы.

Успех усвоения прочитанного множеством людей текстов в давно минувшие времена обеспечивался, получается, незначительным объёмом лексикона: ведь чем древнее еврейский текст, тем более убог лексикон; не так много было книг, не так много было наработано (казалось бы) и слов. Например, по моим подсчётам в Книге Исход еврейской Саги использовано только 1767 слов (включая топонимы и имена собственные). В «Евгении Онегине», книге, «толщиной» в два раза меньшей, чем Вторая книга Торы, лексикон составляют 21 197 слов при том, что набор различных сочетаний буковок, которыми активно владеет начитанный русский человек со средним образованием сегодня, составляет примерно 9 000 слов. Для меня эта статистика весьма неожиданна, так как ранее, и, на мой взгляд, успешно были приведены доказательства много более развитой системы речи предков, чем во времена нынешние. Похоже, евреи опять что-то перемудрили? На мою же мельницу льётся уверенность правоты, несмотря на столь мощный авторитет еврейской Саги в мире. Так как в этом ином мире существуют не менее древние, чем еврейские, тексты, но литературный уровень и объём лексикона в которых много богаче повествований ТаНаХа (не странно ли?).

Безусловно, и в короне Ветхого Завета имеются литературные бриллианты, например, шикарный благочестивый вымысел – книга Иова, создание которой датируется обычно временами до деяний Моисея, т. е. до XIII века до н. э. Но этот литературный шедевр просто меркнет перед изяществом слога книг Авесты, созданных то ли в VI веке до н. э., то ли в VI тысячелетии до н. э. (именно настолько широк разброс мнений учёных!); ничего более поэтического среди древних памятников мне не привелось встретить. Русские востоковеды, филологи-переводчики с авестийского! Спасибо вам!

Примером ниже приводится один из красивейших в литературном отношении насков персов-огнепоклонников. Который, на мой взгляд, сыграл ключевую роль в формировании представлений и христиан, и мусульман о потустороннем мире.

Авеста, Яшт (Хадохт-наск) – «Судьба души после смерти»

Спросил Заратуштра Ахура-Мазду: «Ахура-Мазда, Дух Святейдиий, творец миров телесных, праведный! Когда умирает праведник, где в ту ночь находится душа его?»

И сказал Ахура-Мазда: «Около головы она восседает, произнося Гату Уштаваити, взывая о блаженстве: „Блажен тот, блажен, кому вольноцарствующий Ахура-Мазда пожалует [оба вечные могущества и т. д.]". В эту ночь столько удовольствия испытывает душа, сколько всё [удовольствие, испытываемое] живым миром».

(Далее повтор ещё на две ночи. – А.Г.)

По истечении третьей ночи, на рассвете, душа праведника носится перед растениями и благовониями. Ей навстречу является ветерок, веющий с южной страны, с южных стран [каршваров], благовонный, благовоннее иных ветров.

И воспринимая этот ветер ноздрями, душа праведника рассуждает: «Откуда этот ветер веет, самый благовонный [из всех], какие я когда-либо воспринимал?».

В сопровождении этого ветра является собственная его Вера, с телом девицы прекрасной, блестящей, белорукой, плотной, стройной, статной, великорослой, с выдающимися грудями и славным станом, благородной, с сияющим лицом, пятнадцатилетней по возрасту, и столь прекрасной телом, как прекраснейшие из созданий.

И ей сказала, спрашивая, душа праведника: «Кто ты, о девица, которую я узрел прекраснейшею по телу из девиц?»

А ему ответила его собственная Вера: «Я, о юноша благомыслящий, благоговорящий, благо действующий, благоверный, собственная твоя Вера в настоящем [её] виде. Всякий любил тебя за такое величие, доброту, красоту, благоговорение, победоносную силу и противоборство [дэвам], какие ты замечаешь во мне. Ты меня любил, о юноша благомыслящий, благоговорящий, благодействующий, благоверный за такое величие, доброту, красоту, благовоние, победоносную силу и противоборство [дэвам], какие я замечаю в тебе. Когда ты видел, как другой совершал сожжение [мёртвых тел] и идолопоклонство, и притеснял, и срубал деревья, – ты сидел тогда, произнося гаты, чествуя благие воды и Огонь Ахура-Мазды, и стараясь удовольствовать праведников, изблизка приходящих и издалёка. И меня, бывшую милой, [ты сделаешь ещё] более милой, бывшую прекрасной – более прекрасной, бывшую вожделенной – более вожделенной, и сидевшую на высоком месте ты посадил на [ещё] более высокое место, этими [твоими] добрыми мыслями, этими добрыми словами, этими добрыми делами. А впоследствии люди будут чествовать меня и Ахура-Мазду, давно чествуемого и призываемого»

Первый шаг сделала душа праведника, и стала на Хумате [добрых мыслях]; второй шаг сделала душа праведника, и стала на Хухте [добрых словах]; третий шаг сделала душа праведника, и стала на Хварште [добрых делах]; четвёртый шаг сделала душа праведника и стала на вечных светилах.

Ей сказал, спрашивая, праведник, прежде умерший: «Как, о праведник, умер ты? как, о праведник, вышел ты из обиталищ, полных скотом, и от птиц, понимающих друг друга? из телесного мира в духовный мир, из тленного мира в нетленный мир? Сколь долговременно будет твоё блаженство!»

Сказал Ахура-Мазда: «Не спрашивай его, кого спрашиваешь, прошедшего ужасный, страшный, гибельный путь: рознь тела и души. Да поднесут ему пищу из желтоватого [/весеннего?] масла! Вот пища для юноши благомыслящего, благоговорящего, благодействующего, благоверного после смерти. Вот пища для женщины очень благомыслящей, очень благоговорящей, очень благодействующей, очень благоверной, наученной добру, покорной супругу, праведной после смерти».

Спросил Заратуштра Ахура-Мазду: «Ахура-Мазда, Дух Святейший, творец телесных миров, праведный! Когда издыхает грешник, где в ту ночь находится душа его?»

И сказал Ахура-Мазда: «Там же, праведный Заратуштра, около головы она шатается, произнося ГатуКам-немой-зам: „В какую направлюсь я страну, о Ахура-Мазда, куда пойду обратиться?" В эту ночь столько неудовольствия испытывает душа, сколько весь живой мир».

(Далее повтор ещё две ночи. – А.Г.)

По истечении третьей ночи, праведный Заратуштра, на рассвете, душа грешника носится над ужасами и зловониями. Ей навстречу является ветерок, веющий с северной стороны, из северных стран [каршваров], зловонный, зловоннее иных ветров.

И, воспринимая этот ветер ноздрями, душа грешника рассуждает: «Откуда этот ветер веет, самый зловонный [из всех], какие я когда-либо воспринимал?»

И потом дева, на девиц вовсе не похожая, идёт ей навстречу. Говорит душа грешника скверной деве: «Ты кто, сквернее и отвратительнее которой я на свете никогда не видал скверной девы?»