Лайонел Роббинс - История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики

Насколько эти опасения были верны, мы обсудим позже, когда дойдем до теории

саморегулирующегося механизма, появившейся в XVIII веке. Раньше считалось абсурдным, что в

случае притока золота, благоприятного баланса экспорта и импорта процветание было большим,

чем в случае оттока. Ман весьма осторожно высказывался об этом,

1. На самом деле название этой главы звучит как «Достойные восхищения трюки, которые должны совершаться банкирами и

торговой биржей» (Mun, 1664, р. 45)-

96

ЛЕКЦИЯ 5

но даже в трудах самого Джона Ло (автора XVII-XVIII веков, о котором я буду рассказывать вам

несколько позднее) звучат опасения, что объем торговли увеличивается быстрее, чем количество

денег, и следовательно, деньги должны основываться не на драгоценных металлах, а на чем-то

еще. Со временем это мнение привело к появлению земельных банков, а затем, в XVIII веке —к

катастрофическому провалу миссисипского бума и кризису во Франции.

Я думаю, что Смит и классические экономисты слишком резко критиковали меркантилизм.

Пожалуй, они были правы, критикуя отдельные меры, рекомендованные меркантилистами, к

примеру, протекционизм в отношении одних стран и колониальная эксплуатация в отношении

других. Однако они были слишком строги к более просвещенным меркантилистам в узком смысле

этого слова. Если вы сомневаетесь в этом, прочтите книгу Мана. Не думайте, однако, что я

соглашаюсь с Маном, даже в контексте его исторического периода; я просто пытаюсь быть

справедливым.

Завтра я начну тему влияния научной мысли на развитие экономической науки. Мы посвятим

почти всю лекцию трудам знаменитого сэра Уильяма Петти.

Лекция 6

Сэр Уильям Нетти

ЭТА ЛЕКЦИЯ (хотя я и считаю, что интереснее темы мы еще не поднимали), имеет неясный статус.

Она подпадает под рубрику «Предвестники экономической мысли», но отличается от всего, о чем я вам

до сих пор рассказывал, и имеет куда более высокий ранг. До сегодняшнего дня, когда мы говорили о

моральных философах и памфлетистах, мы пытались влезть в шкуру авторов прежних времен. В чем-

то их идеи схожи с нашими, но у них иной образ мышления.

XVII век был одним из великих веков в истории человечества. Этот век увидел чудовищную бойню

Тридцатилетней войны, которая отбросила Центральную Европу на пятьдесят или даже сто лет назад в

развитии. Но он стал и веком потрясающих открытий в естественных науках, и на последствия этих

открытий я хочу обратить ваше внимание. Во второй половине XVII века, во время правления Карла II

вошли в моду естественные науки. Им покровительствовал сам монарх, а образование Королевского

общества еще повысило их статус. Но для XVII века характерно не только развитие естественных наук

в том смысле, в котором мы понимаем их сегодня. В этом веке произошел разрыв с Философом. Декарт

во Франции и Гоббс в Англии ознаменовали конец царствования Аристотеля, и последствия этого раз-

рыва мы еще увидим.

Однако для нас с вами важнее перемена в стиле изложения мыслей. Мы не знаем доподлинно, как

разговаривали люди в XVI—XVII веках. Специалисты до сих пор спорят, говорил ли Шекспир на

кокни или на диалекте южного Кентукки, который звучит более мягко. Возможно, он говорил еще на

каком-то наречии, нам неизвестном.

В любом случае перемена в стиле письма произошла в Англии и Франции примерно в одно время.

Бессмертные тру-

9»

ЛЕКЦИЯ

ды Паскаля — пример того прекрасного стиля, который преобладает во Франции и по сегодняшний

день. В Англии таким примером служат прежде всего предисловия к пьесам Драйдена: превосходные,

четкие, относительно короткие предложения. Драйден говорил на нашем языке (хотя говорил и писал

он на нем лучше нас), так же как Аддисон, Стил, Свифт и прочие.

Языковые изменения отразились и в некоторых экономических трудах того времени. В частности в

книгах сэра Уильяма Петти, предмета нашей сегодняшней лекции, и философа Локка. Петти был

известен своей связью с естественными науками, как мы вскоре убедимся; Локк прославился трудами

по эпистемологии и политической философии. О развитии экономической мысли, которое

происходило в этот период, вы можете почитать в «Истоках экономической науки» профессора

Летуина (Letwin, 1963). Это первоклассная научная работа, проливающая яркий свет на работу тех

людей, имена которых вы будете слышать на протяжении последующих двух лекций.

Сегодня же я хочу поговорить с вами о Петти, сэре Уильяме Петти (1623-1687). Поскольку он был

человеком очень известным, вам следует знать кое-что о его жизни, которую не назовешь скучной.

Петти родился в семье бедного торговца тканями на юге Англии. В очень молодом возрасте он стал

моряком. Переплывая Ла-Манш, он сломал ногу, и корабль высадил его на берег в городе Кан, где во

время Второй мировой войны шли знаменитые бои. В те дни в Кане находился иезуитский колледж.

Там Петти учился несколько лет, насыщаясь интеллектуальной пищей; он был очень умным

мальчиком. Затем он присоединился к беженцам, спасавшимся от гражданской войны в Голландии в

1643 году, и служил секретарем у великого философа Томаса Гоббса. В конце i64O-x годов он вернулся

в Англию с идеей копировального аппарата. В те годы все рукописи приходилось утомительно

копировать вручную, а Петти изобрел аппарат, позволявший писать по две строчки одновременно.

Это изобретение, а также связь Петти с Гоббсом и его острый ум стали для него пропуском в

тогдашнее интеллектуальное общество. В 1648 году он преподавал медицину в Оксфордском

университете. В 1650 году — но тут давайте сделаем паузу и немного расслабимся, позвольте мне зачи-

99

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

тать вам отрывок из книги Фицмориса «Жизнь сэра Уильяма Пети» (Fitzmaurice, Life of Sir

William Petty, 1895), в которую имеет смысл заглянуть тем из вас, кто интересуется биографиями

знаменитостей. Фицморис пишет:

В 1650 году произошло событие, которое сделало имя Петти знаменитым на всю страну и открыло ему большие

карьерные возможности. Некая Энн Грин предстала перед судом, она была осуждена и казнена в Оксфорде 14

декабря 1651 года за убийство своего незаконнорожденного ребенка. Ее казнь была проведена неумело и жестоко,

что было довольно типично для того времени. Наблюдатели отмечали, что «она долго не могла умереть, так что ее

друзья пытались помощь ей, некоторые ударяя ее по груди, другие повисая у нее на ногах всей своей тяжестью,

иногда приподнимая ее, а затем внезапно дергая вниз». Наконец шериф был удовлетворен, и несчастная женщина

была признана мертвой. Ее тело сняли с виселицы, положили в гроб и отнесли в прозекторскую.