Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

Отличие от гидравлического мира поразительно. Хотя гильдии гидравлического общества имеют гораздо более долгую историю, чем гильдии западные, они если и занимались воинственной политической деятельностью подобного масштаба, то крайне редко [233].

Диспропорция между интенсивностью социальных противоречий и частотой классовых столкновений становится особенно очевидной, когда мы рассматриваем отношения между двумя основными классами гидравлического общества: 'народом' и представителями аппарата. В обычных ситуациях простые люди периодически страдают от требований, предъявляемых к ним представителями деспотического государства. Обычно угнетённые или эксплуатируемые люди не осмеливаются противостоять открыто, а часто даже не осмеливаются сопротивляться скрытно. Общеизвестное стремление вовсе избегать каких-либо контактов с опасными органами правительства, присущее подданному страны Востока, подчёркивает признание этим подданным поражения в противостоянии, которое он никогда не осмелится начать.

Однако не всегда возможно избегнуть контактов. Простой человек может не обращаться со своими жалобами в суд или магистрат, но часто он должен исполнять служебные повинности, и обычно он должен платить налоги. Он может с горечью возмущаться обоими требования и, будучи не в состоянии защитить себя конституционными средствами, выражать притворное согласие. Но за этим фасадом он будет бороться с представителями аппарата, используя все способы косвенного и пассивного сопротивления их приказам.

Выполняя свою барщинную работу, он будет работать настолько медленно, насколько позволит контроль (или палка, или кнут) надсмотрщика. Уплачивая свой налог, он будет стремиться скрыть некоторую часть своего имущества. И часто он будет отдавать свою налоговую долю только после того, как его жестоко изобьют. Писатели фараонского Египта высмеивали этот аспект битвы за земельный налог, и сделанный в XIX веке доклад показывает, что позиция египетского крестьянина в этих вопросах осталась неизменной: 'Все феллахи гордятся рубцами от ударов, которые получают за утаивание своей налоговой платы, и часто приходится слышать, как они хвастаются количеством ударов, которые вытерпели бы прежде, чем отдали свои деньги' [234].

Когда налогообложение становится необыкновенно обременительным, крестьянин может сократить свои посевные площади, а если тяжёлые налоги не отменят, может стать финансовым беженцем [235], полностью отказавшись от своих полей. Он может скитаться в отчаянии, искать работу повсюду или превратиться в бандита или бунтовщика [236].

Как было сказано выше, открытые конфликты между крестьянами и правительством были редки там, где землевладение являлось регулируемым; и даже в имперском Китае конфликты принимали большие масштабы главным образом в периоды распада, бывшие началом династического краха.

Конфликты между простыми людьми в городах (или группами простых людей) и правительством возникали в другом контексте. Они слишком часто затрагивали налоговые вопросы, но административный (и гарнизонный) характер большинства гидравлических городов обычно позволял предотвращать вооружённые восстания, к которым могли прибегнуть недовольные горожане. Отдельные купцы или ремесленники защищались как могли против запрещающих постановлений и финансовой эксплуатации; и гильдии ремесленников и торговцев, которые возглавляли назначавшиеся правительством или находившиеся под правительственным надзором чиновники, нередко обращались к представителям власти для пересмотра чрезмерных требований. Иногда ремесленники переставали работать, а купцы закрывали свои лавки; иногда толпа могла взбунтоваться [237]. Правительственные чиновники, которые отвечали за поддержание минимума рациональности правителей, должны были прислушиваться к подобным предупреждениям. И действительно, они часто делали это. Но с наибольшей готовностью они делали это в случаях, когда затрагивалась частная, а не государственная коммерческая деятельность, и любая случайная мягкость с их стороны не мешала им в полной мере принудительно применять своё влияние в важных ситуациях, например, по отношению к ремесленникам и рабочим, которые выполняли барщинную работу, или по отношению к отдельным лицам, чьё богатство они хотели бы изъять.

В подавляющем большинстве случаев ремесленник или купец, чьё благосостояние возбуждало жадность ранжированного или мелкого чиновника, действовал осмотрительно. При всякой возможности он откупался, чтобы не оказаться в безвыходном положении. Очевидно, что любезная ложь или умело предложенная взятка вовсе не являются оружием в борьбе за свободу. И бесконечные мелкие конфликты между бюрократическим охотником и его мелкобуржуазной или капиталистической дичью показывают с безошибочной ясностью, что в этой охоте простые люди в городах могли выжить, но не могли выиграть.

Государственное управление в традиционном Китае давало большую свободу действий владельцам частной собственности, чем абсолютистские режимы в большинстве других гидравлических цивилизаций, но и под сенью китайской государственности капиталистические предприниматели были осторожными, как и везде. Указ 1898 года, принятый недолговечным реформаторским правительством, возлагал вину за это на чиновников, особенно - и в некоторой степени лицемерно - на мелких чиновников. Когда какая-нибудь компания находилась в трудном положении, требования и вымогательства мелких чиновников ямыня неизменно становились такими продолжительными и непомерными, что приводили купцов в уныние, и те не смели более подвергать риску торговое предприятие, вызывая тем самым застой в торговле.

Скрытые конфликты между государственными рабами и их бюрократическими хозяевами были многочисленными и, вообще говоря, незаметными. Как и домашние рабы частных собственников, несчастные невольники правительства пытались облегчить свою судьбу хитростями и хорошо замаскированными приёмами, и, как и домашних рабов, их использовали в основном поодиночке или небольшими группами, что лишало их возможности массового восстания.

Война рабов, которая началась в Южной Месопотамии в 869 году, обрела свою первоначальную силу из-за необычайно большого количества рабов, трудившихся на необычайно крупных частных предприятиях по производству соли, к востоку от Басры. Масштабы этих предприятий сделали их идеальной питательной средой для массовых акций. Восстание, которое длилось около четырнадцати лет, в основном обязано своим временным успехом тому, что за эти годы государство Аббасидов сотрясали гражданские войны между некоторыми полководцами и занимавшими высокие посты местными чиновниками, а также между теми и другими и халифатом.