Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

Социальные последствия системы чиновников-рабов с наибольшей ясностью проявились в Турции. Во времена расцвета османского владычества административные и военные служащие не породили слой наследственного чиновничества и не позволили наследственным вождям народной кавалерии, которые содержали себя за счёт должностных земель (хассы, зеаметы и тимары), достигнуть чего-то большего, чем второстепенное и подчинённые положение в системе власти.

В этой структуре присутствовали [259]политические евнухи, но они лишь поддерживали монументальное самодержавие, которое по сути было правлением класса рабов. Чиновники этого правительства были настолько тщательно дисциплинированными и настолько сплочёнными даже в сфере гражданской деятельности, что Макиавелли не видел никаких шансов подорвать турецкий режим путём сотрудничества с инакомыслящими (сегодня мы сказали бы: пятой колонной), как можно было сделать в феодальной Франции. 'Иначе обстоит дело в государствах, подобных Франции: туда нетрудно проникнуть, вступив в сговор с кем-нибудь из баронов, среди которых всегда найдутся недовольные и охотники до перемен. По указанным причинам они могут открыть завоевателю доступ в страну и облегчить победу'. Не так с турками. 'Как сказано выше, приближённые султана - его рабы, и так как они всем обязаны его милостям, то подкупить их труднее, но и от подкупленных от них было бы мало толку, ибо по указанной причине они не могут увлечь за собой народ. Следовательно, тот, кто нападет на султана, должен быть готов к тому, что встретит единодушный отпор, и рассчитывать более на свои силы, чем на чужие раздоры'.

Рассматривая борьбу между верховным правителем и служащими ему людьми, мы не сильно удивляемся тому, что занимавшие должности турецкие чиновники в конечном итоге добились наследственного или полунаследственного владения землёй, но в течение значительного периода султан был в состоянии успешно блокировать эти тенденции, поддерживая класс не имевших социальных корней чиновников-рабов [260].

Чиновники-рабы были одним из наиболее эффективных средств, созданных правителями гидравлических государств. Политические евнухи или родовая знать общества завоевателей могли контролировать регулярное чиновничество, ослабить или ограничить его возможности, но чиновники-рабы могли заменить евнухов. Несмотря на очевидные различия, эти три группы были очень схожи в одном. Каждая из них представляла собой контролирующую группу, которая, с точки зрения самодержца, была явно более эффективной, чем простые люди, которых можно было включить в ряды чиновничества. Скорее всего, подобную функцию выполняли жрецы, которые в древней Америке, Индии и других местах занимали важные государственные посты.

Регулярные чиновники были далеки от народа и занимали более высокое положение. Но и представители контролирующих групп, особенно близкие к деспоту, были также далеки от народа. Доброжелательный регулярный чиновник или представитель бюрократического дворянства мог завести квазипатриархальные связи с местным населением. Гораздо менее вероятным было то, что такие связи заводили чиновники-жрецы, чиновники-рабы, дворяне-иноземцы или евнухи.

Политические карьеры евнухов, рабов, бывших рабов и простых людей в гидравлическом обществе имеют дополнительное значение. Они показывают, что социальная (вертикальная) подвижность в открытых и сбалансированных обществах означает одно, а в обществах, существующих под сенью тотальной власти, означает совсем другое. Очевидно, что существует более одной модели социальной подвижности. И любое обсуждение этого явления будет приемлемым лишь в той степени, в какой факты соответствуют конкретным институциональным условиям.

В открытых и основанных на праве собственности обществах простой человек может подняться выше своего первоначального социального положения благодаря политическим или экономическим достижениям. Представители высшего класса могут попытаться предотвратить его восхождение, но не могут запретить это. Они могут лично отторгать влиятельного парвеню или нувориша, но обычно дети или внуки такого выскочки добиваются общественного признания. Таковой была общая модель в демократических городах-государствах Древней Греции. И это становится всё более характерным для таких современных индустриальных стран, как Англия, Скандинавия, Австралия и США.

Эта модель спонтанной демократической социальной подвижности коренным образом отличается от моделей социальной подвижности, которые характеризуют гидравлическое общество. В гидравлическом обществе представители более низких классов, которые вступили в правящий класс, редко выходили из рядов видных и свободных простых людей. В Китае число лиц, которые могли получить одну из высоких аттестационных степеней, тщательно ограничивалось, и даже эта китайская модель ни в коем случае не была типичной для большинства цивилизаций Востока. В общем, деятельные простые люди имели мало возможностей стать членами правящего класса. Евнухи, вольноотпущенники и рабы, достигшие политической значимости, изначально занимали положение ниже свободных простых людей. Это верно и для рабынь, которые в гареме правителя могли стать матерями будущих правителей.

Представители этих групп достигали высокого положения не потому, что преодолевали признанные барьеры богатства и власти за счёт собственных усилий, а потому, что их правитель был достаточно силён, чтобы выбрать того, кого хотел, и назначать выбранного по своему желанию на ту должность, на какую хотел. То, что было вертикальной подвижностью в гидравлическом обществе, являлось результатом манипуляций сверху.

Конечно, есть активная составляющая и в пассивном поведении, так же как есть пассивная составляющая в активном поведении [261]. Но это не отменяет обоснованность вывода, согласно которому при деспотизме Востока социальная подвижность была по существу пассивным процессом.

Конечно, можно сказать, что в определённых сложных и полусложных обществах Востока некоторые простые люди бедного и скромного происхождения достигали богатства и значимости внутри своего класса, повышая свой социальный статус способом, который является типичным для основанных на праве собственности открытых обществ. Довольно верно. Однако во многих гидравлических обществах такие модели почти полностью отсутствуют, а там, где встречаются, не приводят к пополнению рядов правящего класса.