Леонард Млодинов - Стивен Хокинг. О дружбе и физике

Такую картину нарисовал Стивен, исходя из своих идей. Она отвечала на вопрос, заданный Стивеном самому себе в то время, когда он только начинал заниматься физикой: как возникла Вселенная? Он получил удивительный ответ: начала у времени, в том смысле, как мы видели только что, не было, потому что времени не существовало – вместо времени было пространство.

Теория «Вселенной без границ» имела для Стивена эпохальное значение, и не только потому, что она отвечала на важный для него вопрос, но и потому, что поднимала другой, не менее важный. Как он написал в своей «Краткой истории времени»: «Пока мы считали, что у Вселенной было начало, мы могли предполагать, что у нее был творец. Но если Вселенная является самодостаточной, если у нее нет ни границ, ни края, то тогда ей не нужны ни начало, ни конец: она просто есть, и все. И где же тогда находится создатель?». К этому вопросу мы вернулись позже в книге «Высший замысел».

Кабинет, который предоставили Стивену в Калтехе, был очень скромным. Стены, выкрашенные в беловатый цвет с желто-серым оттенком, металлический стол, маленькое окно – скромная комнатка для визитеров, приезжающих на короткий срок. Мой кабинет, в другом здании, был более комфортабельным и жизнерадостным, но, когда Стивен приезжал в наш город, я проводил больше времени в его кабинете. Я сидел с ним, когда мы работали, и часто приходил туда до его прибытия и оставался после его ухода.

Все то время, которое прошло после нашей последней встречи со Стивеном, он редко писал мне. Я немного переживал, что он редко мне отвечает, но знал, что ему трудно писать электронные письма, что это для него очень медленный процесс, к которому он прибегает только в случае крайней необходимости. Я думал, что он работает над главами книги, которые достались ему в результате нашей договоренности, и что он читает те главы, которые я посылаю ему. Мы планировали просмотреть все то, что каждый из нас уже написал, во время его текущего визита, а затем перейти к следующим главам.

Поэтому я был очень удивлен, когда накануне с утра он приступил к обсуждению глобальных тем – тех самых, о которых мы изначально собирались писать в нашей книге. Я-то думал, что с ними уже все улажено. День клонился к вечеру, и мне становилось все более не по себе по мере того, как я понимал, что со времени моего последнего визита в Кембридж он практически не думал о нашей книге. Нам был назначен крайний срок, до которого мы должны были сдать нашу книгу, но дедлайн пока маячил далеко впереди. Если Стивен и дальше собирается работать над книгой, только тогда, когда я стою над его головой, скорее всего, кто-то из нас окажется у последней черты еще до того, как мы ее закончим.

Мы прибыли в кабинет Стивена, и уже через несколько минут его сиделка Мэри вышла из комнаты. Как только она оказалась вне пределов слышимости, я приступил к неприятному объяснению. Я старался казаться непринужденным.

– Не правда ли, прекрасный был обед? В «Атенеуме» замечательно обслуживают. Между прочим, полагаю, вы прочли то, что я написал после моего последнего посещения Кембриджа?

Стивен поднял брови, что означало «да», и улыбнулся. То есть он работал над книгой. Я почувствовал некоторое облегчение. Хорошо, что я не пустился с места в карьер выяснять с ним отношения. Как глупо было с моей стороны думать, что он пренебрегает своими обязательствами. Он вновь начал печатать. Примерно через минуту компьютер произнес:

– Да, ланч был хорошим.

Я попытался скрыть разочарование.

– А что насчет нашей книги? – спросил я.

Он снова начал печатать.

– Я был занят, – прозвучало в ответ.

– Вы прочли хоть что-то из того, что я вам присылал?

Он скорчил гримасу: «Нет».

– Вы что-нибудь написали сами?

Новая гримаса, новое «нет».

Я не знал, что и сказать. Я вложил столько труда в написание моих глав, несмотря на то, что много времени уходило на преподавание и научную работу. Вдобавок я еще писал и свою собственную книгу «Неосознанное», находясь в середине процесса. Мне было известно, что у Стивена дел еще больше, к тому же надо учесть огромные трудности, которые возникают у него, когда он что-то делает – не имеет значения, что именно. Я подумал, что мне следует проявить участие, но ничего не мог с собой поделать – начал сердиться. К счастью, моя безотчетная реакция вылилась в слова, которые выражали нечто среднее между моими чувствами и мыслями.

– Я разочарован вашей бездеятельностью, – сказал я.

Сказав это, я испытал разочарование в себе. Кто я такой, чтобы разговаривать со Стивеном Хокингом в таком духе?

На его лице появилось странное выражение. Я попытался расшифровать, что оно означает. О чем он думал? Лицо не было сердитым. Такое выражение могло бы появиться на морде собаки после того, как хозяин ее ударил. Обиделся ли он на мои слова? Сожалел ли о происшедшем?

– Я не хочу работать над книгой, если вы не собираетесь в этом участвовать, – сказал я. – Мы должны работать над ней вместе.

Он поднял брови в знак признательности. Это выглядело как дружеское «да». Обстановка разрядилась.

Я придвинул свое кресло поближе к нему и взял его за руку. Почувствовал, какая она теплая и беспомощная. Похоже, мой непроизвольный жест растрогал его. У меня возникло ощущение, что ему понравился мой поступок. Тень улыбки промелькнула у него на лице, или мне только показалось? На секунду наши взгляды встретились.

– Нужно ли мне приехать и пожить в Кембридже, пока мы вновь не войдем с колею? – Я постарался смягчить свой тон.

Он немедленно отреагировал гримасой – «нет». Ему определенно не понравилась эта идея. Я не понял – то ли это означало, что он не может позволить себе тратить на книгу столько времени, то ли его покоробило от мысли, что я буду постоянно надоедать ему. В любом случае, на мое предложение последовал отказ.

Я отпустил его руку. Щека его начала подергиваться – он печатал.

– Я признаю свою бездеятельность, – сказал он. – Я не мог заставить себя работать, не было вдохновения.

Я расстроился при этих словах.

– Если вам скучно, может быть, мы не будем продолжать?

Он знаком отверг это предложение.

– Наша вчерашняя работа меня оживила, – был его ответ. – Мне кажется, я теперь знаю, как будет развиваться повествование. В дальнейшем я буду активнее.

В середине нашего разговора появилась Мэри и молча села в кресло, не обращая на нас внимания.

В течение следующего часа Стивен объяснял мне, что надо изменить в содержании глав, которые в принципе у нас уже были готовы. В новой версии первые пять глав менялись не сильно, но все равно он сделал их детальный разбор. Затем он предложил внести большие изменения в шестую и седьмую главы – они числились в нашей текущей разработке. В конце всех этих объяснений он сказал: