Тревор Кокс - Книга звука. Научная одиссея в страну акустических чудес

Я подошел к невзрачному закрытому торговому центру, и мой спутник поднял жалюзи, чтобы впустить меня внутрь. Камера находилась в небольшом помещении в глубине здания. Он подробно показал и рассказал, что я должен делать, а затем предложил подписать многословный отказ от ответственности. Потом объявил, что уходит, а я могу оставаться тут столько, сколько захочу. По инструкции я должен запереть дверь помещения изнутри. Это несколько нервировало. Что произойдет, если я засну? А если я не смогу выбраться? Неужели придется плавать в камере всю ночь? Волнуясь, я разделся, вставил в уши затычки и пошел к камере.

Снаружи она была похожа на гигантский промышленный холодильник, изготовленный из металла, отражающего звук; длина ее была около 2,5 метра, высота 2 метра и ширина 1,5 метра. Я забрался внутрь, закрыл дверь и улегся в соленую воду с температурой тела. Плотная жидкость поддерживала меня на плаву, но положение головы, шеи и спины казалось неестественным, и мне потребовалось некоторое время, чтобы преодолеть дискомфорт. Темнота была полной; я ничего не видел независимо от того, закрыты мои глаза или открыты. Я лежал голым, в темноте, отрезанный от внешних звуков, в заброшенном и запертом торговом центре, и меня осаждали тревожные мысли. Может, мой спутник — современная версия злодея Суини Тодда?

Я переключился на более приятные мысли и попытался расслабиться и проанализировать свои ощущения. Если я лежал спокойно, то ничего не чувствовал. В ушах слышался высокочастотный свист, на который я обратил внимание в пустыне, но вскоре и он исчез, возвращаясь лишь время от времени. Присутствовал также низкий пульсирующий звук, от которого, как мне казалось, покачивается голова. Чувствительная слуховая система улавливала ритмичные толчки крови. Примерно такое же ощущение возникает во время интенсивной физической нагрузки, когда сердце словно выскакивает из груди. Обычно звук движения крови заглушается внешним шумом, проникающим в слуховой проход, но в воде, с затычками в ушах этот пульсирующий признак жизни стал хорошо различим. Но я слышал его лишь иногда, а остальное время не слышал ничего. Чтобы насладиться полной тишиной, я должен был выключить внутренний голос у себя в голове и перестать прислушиваться. Это не так просто, потому что мозг сосредоточивается на звуках, рассчитывая что-либо услышать. В исследовании с использованием нейровизуализации Жюльен Вуазен и его коллеги выявили повышенную активность слуховой коры в период тишины, до прихода звука [359].

Лишенный зрения и слуха, лежащий в теплой соленой воде, я стал очень чувствителен к прикосновениям. Через какое-то время мне стало казаться, что мои ноги и руки исчезли, а ступни и ладони отделились от тела. Они как будто немного онемели — такое чувство возникает перед характерным покалыванием. Слуховые ощущения передать трудно, поскольку я ничего не слышал. Вероятно, это было максимальное приближение к абсолютной тишине, поскольку довольно большие промежутки времени слух полностью отсутствовал — мне казалось, что у меня осталось всего одно чувство, осязание.

Я решил, что пора заканчивать: с трудом вылез из воды и нащупал ручку двери. Выбравшись из камеры, я посмотрел на часы и с изумлением увидел, что плавал целых два часа! Приняв душ и одевшись, я вышел из торгового центра и долго сидел в машине, чувствуя слабость и тошноту — возможно, из-за сильного обезвоживания. Камера сенсорной депривации предназначена для борьбы со стрессом путем снижения уровня кортизола, но я не уверен, что в моем случае это сработало [360].

Считается, что нам полезно выезжать за город, чтобы насладиться тишиной и покоем. Но в сельской местности обычно не бывает тихо. В густонаселенных районах с интенсивным сельским хозяйством трудно избавиться от звуков человеческой деятельности. Средства массовой информации изобилуют рассказами о переехавших в сельскую местность горожанах, которые жалуются на шум, появляющийся каждый год подобно вездесущим сорнякам:

Мэр французской деревни запретил жаловаться на звуки, доносящиеся с ферм, — в качестве превентивного удара по растущему числу новоприбывших из числа горожан, собиравшихся в суде отстаивать свое «право» на сельскую тишину. Горожан, которые намеревались присоединиться к 300 жителям коммуны Сени-о-Винь в 20 километрах от города Кан в Нормандии, попросили, «не жалуясь», терпеть крик петухов, ослиный рев и колокольный звон [361].

В своем представлении об идеальной сельской местности эти люди не одиноки [362]. Я тоже попытался представить звуки деревни: блеяние овец на полях, журчание воды в ручье, шлепки кожи о дерево на матче в крикет между местными командами. Мне не свойственна ностальгия, но совершенно неожиданно я нарисовал картину из романа Вудхауса об английской жизни сто лет назад — с глуповатым аристократом Берти Вустером и хитроумным слугой Дживсом.

А теперь вы сами попробуйте представить идеальную сельскую местность. Что вы там хотели бы услышать? Вряд ли вам придется по вкусу полная тишина, потому что большинство людей отправляются в деревню, чтобы почувствовать связь с природой. Гордон Хэмптон, лауреат Emmy Award, специалист по записи звука и акустический эколог из штата Вашингтон, вел кампанию по сохранению естественной тишины, что «необходимо и важно для сохранения видов, восстановления среды обитания, избавления от токсичных отходов и снижения выбросов окиси углерода» [363].

Гордон Хэмптон утверждает, что в США почти не осталось тихих мест, хотя в стране много незаселенной земли. Полностью избавиться от связанных с человеческой деятельностью звуков очень трудно — из-за сети авиационных маршрутов, прочертивших небо. Хэмптон охарактеризовал одно место, свободное от шума самолетов, как «один квадратный дюйм тишины»; он говорит, что это самое тихое место в Соединенных Штатах» [364]. Оно находится в Дождевом лесу в Национальном парке Олимпик, штат Вашингтон. Но это не полное отсутствие звука. Здесь отсутствуют звуки, связанные с деятельностью человека, но лес наполнен самыми разнообразными звуками природы. Густая зеленая крона старых хвойных и лиственных деревьев, покрытая мхом и папоротником земля — все это дом для шумных животных и птиц, а большое количество осадков становится источником речных звуков. Представьте, что там было бы действительно тихо и вы не слышали бы стремительного стаккато крапивника или характерного крика белки Дугласа. Это было бы пустынное и безжизненное место.

Мюррей Шейфер, один из первых акустических экологов, пропагандирующих прочистку ушей, хвалит сельскую местность и называет ее «звуковым ландшафтом категории hi-fi». Качественная аудиосистема воспроизводит звук почти или совсем без постороннего шума. Этот факт подсказал Шейферу, что звуковой ландшафт класса hi-fi — это место, где слуховой аппарат не перегружается нежелательным шумом и полезная, относительно тихая звуковая информация лучше различима. И наоборот, звуковой ландшафт класса lo-fi он определил как тот, в котором отдельные звуки заглушаются гудением транспорта и другими рукотворными шумами [365].