Павел Айдаров - Преступление Галилея, или Оболганный Аристотель

Обучавшийся у Анаксимена Анаксагор продолжал считать Землю плоским диском и утверждать её неподвижное положение. В отличие от Анаксимена, он не говорит ни о каких хрустальных сферах. Все небесные светила для него – это горящие камни, которые благодаря быстрому круговому движению не падают на Землю, а если же это движение внезапно прекратить, то тут же упадут. Сократ, возражая на утверждение Анаксагора о Солнце как горящем камне, приводил следующие аргументы: на огонь люди смотрят легко, а на Солнце смотреть не могут, от солнечного света люди приобретают загар, а от огня – нет, растения не могут расти без солнечного света, и огонь в данном случае заменить его не может (9, с. 249).

Примечательна в учении Анаксагора космогония, имеющая некоторую общность с идеями Анаксимандра о возникновении Вселенной из вращательного движения апейрона . Вместо загадочного апейрона у Анаксагора появляется не менее загадочный Нус (Ум), запустивший первоначальное смешанное единство во вращательное движение, благодаря которому всё стало разделяться и вновь смешиваться. Благодаря этому образовалась и Земля, от которой, в свою очередь, в результате вращения оторвались камни и, воспламенившись от окружающего «эфира», сделались звёздами. Аналогичным образом возникло и Солнце, которое есть не что иное, как огромный горящий камень. В данном подходе, который встречается не только у Анаксимандра и Анаксагора, но и у Эмпедокла, реализован принцип, согласно которому первоначальное состояние мира представляется как единое и неподвижное, а его дальнейшее становление связано с началом движения и разделения.

Имена Анаксимандра, Анаксимена и Анаксагора, как правило, в историко-философской литературе ставят рядом, ибо их идеи имеют некоторую общность. Однако в хронологическом порядке более правильно после Анаксимандра говорить о Пифагоре, ибо они были современниками. Пифагор первым из философов создал свою школу, которая, однако, была не чисто философской, а больше религиозной (быть может, правильней называть это «сектой», также называют это «союзом») – философии в этой религии отводилось своё определённое место и значение… Поскольку мы больше знаем о воззрениях не самого Пифагора, а его учеников и последователей, то в литературе чаще применяется термин «пифагорейцы».

Достаточно распространено мнение, что зачатки гелиоцентризма возникли именно у пифагорейцев. И вроде бы, действительно, в качестве первого, кто высказался о движении Земли по кругу, Диоген Лаэртский называет Филолая – последователя Пифагора и современника Сократа (V в. до н. э.), оговариваясь при этом, что, возможно, первым всё же был другой пифагореец – Гикет Сиракузский (конец V – начало IV в. до н. э.). О сочинениях Гикета Сиракузского мы ничего не знаем. Что касается Филолая, то, прежде всего, следует заметить, что авторство сочинения «О природе», ему приписываемое, находится под вопросом. Есть древние свидетельства, что эта книга представляет собой просто изложение учения Пифагора (возможно, где-то исправленное и дополненное), а некоторые даже утверждают, что Филолай её вообще не писал, а она есть на самом деле сохранившееся у него сочинение Пифагора, которое он продал, находясь в бедственном положении. Вместе с тем вопрос о том, писал ли сам Пифагор какие-то сочинения, также является спорным – согласно многим свидетельствам, он ничего не писал. Однако, как утверждает Диоген Лаэртский, ему всё-таки принадлежит три сочинения: «О воспитании», «О государстве» и «О природе», а все разговоры о том, что Пифагор якобы ничего не писал, он называет «вздором». Пытаясь найти истину в этом споре, нужно обратить внимание на то, что написание сочинений Пифагором находится в полном противоречии с тем, что его учение оберегалось как священная тайна, и все вступавшие в пифагорейский союз давали обет молчания по поводу получаемых там знаний. Было бы весьма удивительно, если бы Пифагор действительно писал книги, распространяя тем самым знание, которое сам свято оберегал от посторонних. Однако сторонники наличия пифагоровых сочинений говорят, что эти сочинения распространялись лишь внутри его школы, и был строжайший запрет кому-либо постороннему их передавать.

Что же касается «пифагорейского гелиоцентризма», то представление о движении Земли по кругу, которое мы находим у пифагорейцев, всё же нельзя назвать гелиоцентрическим, ибо Солнце здесь наряду с Землёй обращается вокруг «центрального огня». Вот как описывает основные космологические воззрения Филолая Аэций:

«Филолай [помещает] огонь посредине вокруг центра, который он называет Гестией (очагом) Вселенной, домом Зевса, матерью и алтарём богов, связью и мерою природы. И ещё другой огонь [принимает он] — огонь, лежащий выше всего и объемлющий [Вселенную]. Центральный [огонь] есть первое по природе; вокруг него пляшут в хороводе десять божественных тел; небо, расположенное за сферою неподвижных звёзд, пять планет, за ними солнце, под солнцем луна, под ней земля, под последней антихтон (противоземлие), за ними всеми огонь Гестии, занимающий место вокруг центра. Итак, самую высшую часть периферического [огня], в которой находятся элементы в состоянии совершенной чистоты, он называет Олимпом, пространство же ниже движущегося Олимпа <���…> [он называет] Ураном» (цит. по: 1, с. 43—44).

Для понимания этой картины можно представить, как представители какого-то дикого племени пляшут вокруг огня, стуча при этом в свои «музыкальные инструменты». Аналогичным образом представляется пифагорейцам и космос – в центре огонь, а планеты устраивают «дикую пляску» вокруг него, причём издавая при этом звук… Данное воззрение даже больше походит на геоцентрическое: уберите «центральный огонь» и «Противоземлие», и в центре окажется Земля, которая, правда, движется по малому кругу. Если же мы остановим Землю, то получим, по сути, систему Анаксимена, что неудивительно, ибо Пифагор, по некоторым свидетельствам, у него обучался. Огонь же, как традиционно считается, был поставлен пифагорейцами в центр чисто из ценностных предпочтений: он ими представлялся более совершенным, нежели Земля. Однако это не просто огонь – это «дом Зевса», как же его можно было поместить не в центре?

То, что из «многознания» пифагорейцев какая-то мизерная часть случайно оказалась близка к истине – это не удивительно, однако это вовсе не повод возводить их в «исследователей» и «лучших астрономов», как это делали и продолжают делать многие физики. Так, например, Б. Рассел пишет: «лучшими астрономами из греков были вовсе не самые рационалистичные из них; таковыми оказались пифагорейцы, создавшие хорошие гипотезы под влиянием религиозных предрассудков» (15, с. 28). Вместе с тем эти «лучшие астрономы» древности получили в истории науки и совсем другие, быть может, более верные оценки. Как сообщает Т. Гомперц, Вольтер называл учение Филолая «галиматьёй», Дж. К. Льюис – «диким бредом», другие – «дикой и фантастической выдумкой». Возражая против этого, Гомперц уходит в дебри доказательств (5, гл. 4, с. 121—133), написав при этом в несколько раз больше того, что нам известно об астрономическом учении Пифагора и Филолая вместе взятых. При этом Гомперц о Филолае пишет: «была пробита плотина… наука вступила на путь…». Гомперц имеет в виду, что, убрав Землю из центра мироздания, был сделан шаг в сторону гелиоцентризма, но мы уже сказали о том, что пифагорейская система всё же более близка к геоцентризму. Мы приводили выдержки из учения Филолая. Это наука?! Ни Рассел, ни Гомперц, ни многие другие, восхваляющие пифагорейцев, почему-то не задаются вопросом их аргументации. Научное знание тем и отличается, что является аргументированным. Если что-то утверждается, но не приводится аргументов в подтверждении этого, то такое утверждение всё же может случайно оказаться верным, но только о науке в данном случае речи не идёт.