Ив Жангра - Ошибки в оценке науки, или как правильно использовать библиометрию [калибрятина]

Таблица 2. Распределение ссылок в российских статьях по типу издания и национальной принадлежности авторов процитированных публикаций, индексированных в Web of Science, 1993–2015 гг.

Если теперь посмотреть на географическое распределение авторов, цитирующих российские статьи ( таблица 3 ), то можно ясно увидеть, что последние получают наибольшее число международных ссылок, если опубликованы в зарубежных англоязычных журналах, и минимальное – если в русскоязычных журналах. В последних почти две трети ссылок приходятся на других российских авторов научных статей. Интересно, что ученые из других стран ссылаются на российские англоязычные статьи почти с одинаковой частотой, будь они опубликованы в переводных изданиях или сразу на английском языке (и в обоих случаях намного реже, чем если бы они были опубликованы в англо-американских журналах). В этом проявляется самостоятельное влияние на международную заметность не только языка, но и страны издания.

Таблица 3. Распределение ссылок на российские публикации по типу издания и национальной принадлежности цитирующих авторов, индексированных в Web of Science, 1993–2015 гг.

Наконец, можно заметить существенные пересечения списков как наиболее часто цитируемых, так и наиболее часто цитирующих российские публикации, стран. Это совсем не случайно: ведь эти страны, среди которых США, Германия, Франция, Англия, Япония и Италия, одновременно являются основными научными партнерами России, с которыми публикуется и наибольшее число совместных статей. Эти коллаборации имеют решающее значение для международной заметности российских исследований: более половины статей российских авторов в зарубежных «международных» журналах являются результатом международного сотрудничества. Для сравнения, значение этого показателя опускается до 27 % в случае англоязычных статей, опубликованных в российских журналах, и до 9 % и 5 % для переводных и русскоязычных статей соответственно. Как было многократно показано на примере самых разных стран, международное соавторство остается для авторов с «мировой периферии» наиболее эффективной стратегией интернационализации, позволяющей резко расширить не только присутствие, но и «импакт» своих исследований [210]. Так, 76 % всех ссылок, полученных российскими авторами статей в Web of Science, были написаны в соавторстве с зарубежными партнерами [211]. Данные настоящего исследования подтверждают этот тренд: во всех категориях журналов, за исключением русскоязычных , международное соавторство увеличивает научный «импакт» статей. Значит, решающее значение имеет, как можно было бы предположить, не только или не столько факт международного сотрудничества (потенциально увеличивающий круг цитирующих), сколько язык и страна публикации, во многом определяющие престиж того или иного журнала.

Наиболее существенное отличие списка цитирующих российские публикации и цитируемых в них стран состоит в том, что в первом присутствуют авторы из бывших советских республик, для многих из которых Россия остается важным или даже важнейшим научным партнером. (Хотя постепенно происходит размывание российского влияния на постсоветскую науку: так, например, Азербайджан очевидно сегодня тяготеет к Турции как региональному центру науки, близкому ему по языку и религии, а прибалтийские страны интегрируются в североевропейский региональный кластер.) Так на разных (глобальном, региональном) уровнях воспроизводится «имперская» логика отношений метрополии и периферии. Очевидно, что ученые из развитых стран, занимающие центральное положение в научных сетях, обращают намного меньше (или даже вовсе не обращают) внимания на научные журналы, издаваемые в странах, являющихся для них «периферийными». Данный эффект проявляется особенно ярко в глобальном масштабе в том, что касается социальных и гуманитарных наук [212]. Такой по преимуществу односторонний поток цитирований самым наглядным образом иллюстрирует асимметричный характер глобализации научной коммуникации.

Заключение

Пространство международной научной коммуникации, существующее в основном в форме рецензируемых периодических изданий, не является нейтральным по отношению к языку и к месту публикации. Иначе говоря, несмотря на кажущуюся однородность, к нему неприменима модель рыночного обмена или «разговора», в котором все потенциальные участники имеют примерно равные шансы участвовать и быть услышанными. На деле в доступе к нему и в шансах получить признание существует огромное неравенство. Международное пространство научной коммуникации можно сравнить с пирамидой, где обитатели верхних этажей не знают о существовании нижних, или с комнатой, перегороженной при помощи стекла, пропускающего свет лишь в одну сторону. Международные рейтинги журналов, в формировании и нормализации которых немаловажную роль играют производители баз данных научного цитирования (Thomson Reuters или Elsevier), отражают в первую очередь существующую социальную иерархию академических институций, в которой доминируют несколько сверхкрупных акторов. Все периферийные акторы, желающие принимать участие в этой системе, вынуждены принять язык и правила этой коммуникации, что, впрочем, совсем не гарантирует им успеха. В этом эссе я попыталась рассмотреть вопрос о том, какое место в этой системе занимают ученые и издатели из России, а также возможные стратегии их участия в новой международной гонке за научными публикациями и признанием.

Четверть века спустя после распада Советского Союза российские ученые продолжают публиковать результаты своих исследований в основном в русскоязычных изданиях, как правило имеющих очень низкий или нулевой импакт-фактор. В силу рассмотренных выше параметров глобальной экономики внимания, распространение переводных версий некоторых из этих журналов практически не улучшило международную заметность и «импакт» работ российских ученых. Немного чаще других категорий журналов, издаваемых в России, зарубежными коллегами цитируются англоязычные журналы, метящие в категорию «международных». В этом смысле производство оригинальных англоязычных журналов, пытающихся диверсифицировать национальный состав своих редколлегий и авторов, может в перспективе быть более успешной стратегией академической интернационализации для России, чем перевод «локальных» журналов. Но в первую очередь увеличение международной заметности и «импакта» российской науки начиная с 1993 года, безусловно, связано с увеличением доли статей, опубликованных по-английски в западных журналах и особенно в соавторстве с зарубежными партнерами.