Энтони Гидденс - Социология. 2-е изд.

Теории среднего масштаба достаточно конкретны, и их можно проверить непосредственно в эмпирических исследованиях, и вместе с тем они характеризуются достаточной обобщенностью и охватывают ряды различных явлений. Примером подобной теории может служить теория относительной депривации. Согласно этой теории, то, как люди оценивают обстоятельства своей жизни, зависит от того, с кем они себя сравнивают. Таким образом, чувство обездоленности не связано напрямую с уровнем материальной бедности, который реально присущ людям (см. подраздел «Что такое бедность?» в главе 11). Семья, живущая в маленьком домике в бедном районе, где все соседи находятся в более или менее сходных условиях, будет, скорее всего, чувствовать себя менее ущемленной, чем семья, которая живет в таком же доме, но в регионе, где большинство окружающих домов гораздо больше по размерам и более богаты.

И действительно, чем более широка и амбициозна теория, тем труднее проверить ее эмпирически. И тем не менее, не существует, по-видимому, убедительной причины, почему теоретическая мысль в социологии должна ограничиваться «средним масштабом». Чтобы понять, почему дело обстоит именно так, рассмотрим в качестве примера теорию, которая была изложена Максом Вебером в его сочинении «Протестантская этика и дух капитализма» ( Weber 1976, впервые опубликована в 1904–1905). Мы уже упоминали эту знаменитую книгу в предыдущих главах (см. раздел «Теории организации» главы 12 и раздел «Теории религии» в главе 17).

В книге «Протестантская этика и дух капитализма» Макс Вебер пытается ответить на фундаментальный вопрос: почему капитализм возник именно на Западе, а не где-либо еще? В течение почти тринадцати веков после Древнего Рима в мировой истории гораздо более заметную роль играли другие цивилизации, а отнюдь не Запад. Европа была, по правде говоря, совсем незначительным местом на земном шаре, тогда как Китай, Индия и Оттоманская империя на Ближнем Востоке все являлись могущественными державами. В частности, китайцы были намного впереди Запада по уровню технологического и экономического развития. Что же произошло в Европе и вызвало столь резкий скачок в ее экономическом развитии, начиная с XVII в. и позднее?

Чтобы ответить на этот вопрос, считал Вебер, нужно выяснить, что отличает современную промышленность от более ранних типов экономической деятельности. Стремление к накоплению богатства можно обнаружить в самых разных цивилизациях, и это стремление нетрудно объяснить: люди ценили богатство за те блага, безопасность, власть и удовольствия, которые оно может обеспечить. Они хотят избавиться от нужды и, скопив богатство, используют его, чтобы сделать свою жизнь благополучной.

Если мы посмотрим на экономическое развитие Запада, писал Вебер, то обнаружим нечто совершенно иное: отношение к накоплению богатства, какое в истории не встречается больше нигде. Это отношение и есть то, что Вебер называет духом капитализма , — система убеждений и ценностей, присущих первым капиталистам — торговцам и промышленникам. Этим людям было свойственно сильное стремление к накоплению личного богатства. Однако в отличие от богатых людей в других частях земли они не старались использовать накопленные богатства, чтобы обеспечить себе роскошный образ жизни. Они вели жизнь, полную самоограничения и бережливости, они жили очень скромно и незаметно, избегая обычных проявлений богатства. Такое крайне необычное сочетание характеристик, как пытался показать Вебер, было жизненно важно для экономического развития Запада в раннюю эпоху. Дело в том, что в отличие от богатых людей в прошлые века и в других культурах, эти группы людей не расточали своих богатств, но напротив, они вновь вкладывали их в дело, чтобы еще больше расширить предприятие, во главе которого они стояли.

Суть теории Вебера заключается в том, что жизненные установки, связанные с духом капитализма, возникли под влиянием религии. Христианство в целом сыграло роль, благоприятствующую таким взглядам, но важной мотивирующей силой явилось влияние протестантизма — и особенно одной его разновидности — пуританства . Первые капиталисты были в большинстве пуританами, а многие из них придерживались кальвинистских взглядов. По мнению Вебера, непосредственным источником духа капитализма явились некоторые кальвинистские догматы. Одним из них была мысль о том, что человеческие существа — суть инструменты Бога на земле, от которых Всемогущий требует работы по призванию — занятия делом для вящего прославления Бога.

Вторым важным аспектом кальвинизма было понятие предопределения , согласно которому только некоторые предопределенные люди окажутся среди «избранных» и попадут в рай после смерти. Первоначально в учении Кальвина утверждалось, что ничто, совершаемое человеком на земле, не может повлиять на то, окажется ли он в числе избранных или нет, это заранее предопределено Богом. Однако этот тезис вызвал такое беспокойство среди последователей Кальвина, что его пришлось изменить так, чтобы у верующих оставалась надежда получить от Бога некий знак об избранности.

Успех в работе по призванию, находящий выражение в материальном процветании, стал главным знаком того, что тот или иной человек поистине является одним из избранных. В человеческих общинах, находившихся под влиянием подобных идей, появился огромный стимул к экономическому преуспеванию. Однако это сопровождалось необходимостью для верующего вести скромную и экономную жизнь. Пуритане считали роскошь злом, поэтому стремление к накоплению богатства оказалось у них соединенным с суровым и простым образом жизни.

В раннюю эпоху предприниматели вряд ли сознавали, что они способствуют осуществлению важных изменений в обществе; их побуждали в первую очередь религиозные мотивы. Аскетический, т. е. полный самоограничения, образ жизни пуритан стал впоследствии неотъемлемой частью современной цивилизации. Как писал Вебер:

Пуритане хотели работать по призванию, мы же вынуждены это делать. Потому что когда аскетизм вышел за пределы монастырских стен в повседневную жизнь и стал господствовать в морали мирян, он сыграл свою роль в построении огромного мироздания современного экономического порядка. ...Поскольку аскетизм способствовал перемоделированию мира и разработке идеалов этого мира, материальные блага приобрели все возрастающую и в конечном итоге безжалостно неотвратимую власть над жизнью людей, какой никогда раньше в истории не было. ...Мысль об осуществлении своего призвания как о некотором долге незримо присутствует в нашей жизни как призрак ушедших в прошлое религиозных верований. В случае, если осуществление призвания невозможно прямо связать с высшими духовными и культурными ценностями, или, с другой стороны, если оно не воспринимается просто как экономическая необходимость, люди обычно вообще отказываются от всяких попыток его оправдания. Там, где погоня за богатством достигла наивысшего развития — в Соединенных Штатах, — если снять с этого явления религиозные и этические покровы, она обычно оказывается связанной с чисто мирскими страстями ( Weber 1976, 181–182).