Марсель Мосс - Социальные функции священного

Поэтому самая элементарная форма искупления — простое удаление. К этому типу относятся изгнание козла Азазела и выпускание птицы на волю при жертвоприношении ради очищения прокаженного. В день искуплений выбирали двух козлов. Первосвященник после различных хаттат возлагал обе руки на голову одного из них, исповедовал над ним грехи Израиля и потом отсылал его в пустыню. И тот уносил с собой грехи, переданные ему наложением рук [322]. При жертвоприношении ради очищения прокаженного [323]священник брал двух воробьев (?). Одному из них он перерезал горло над глиняным сосудом с живой водой, второго окунал в эту кровавую воду и кропил ею прокаженного. Живого воробья отпускали, и тот уносил проказу с собой. Больному оставалось только омыться: он был очищен и исцелен. Столь же явно прослеживается в хаттат цель устранения в случаях, когда остатки жертвы уносили за пределы стана и полностью сжигали [324]— ведические исцелительные жертвоприношения имеют анологичный смысл [325]. Чтобы вылечить желтуху [326], под кроватью больного привязывают желтых птиц. Обливание пациента производится таким образом, что вода попадает на птиц, и они начинают стрекотать. Как гласит магический гимн, в этот момент «желтуха» оказывается в «желтых птицах» [327] [328]. Немного отвлечемся от этой слишком материальной стороны обряда. Допустим какого-то человека преследуют неудачи. Чтобы ему помочь, есть ряд

w328

ритуалов, из которых одни имеют чисто символический характер , другие же по своему внутреннему содержанию сравнимы с жертвоприношением. К левой ноге «черного петуха» [329]привязывают крючок, к крючку — лепешку и, отпуская птицу, говорят [330]: «Лети отсюда, о злая судьба [331], сгинь отсюда; улетай в другое место, к тому, кто нас ненавидит; этим железным крючком мы тебя к нему прицепляем» [332]. Злосчастье жертвователя поселяется в птице и исчезает вместе с ней, далее либо оно вовсе исчезнет, либо падет на врага [333].

Но есть один особый случай, который ясно показывает, что устраняемое таким образом качество, по сути, имеет религиозный характер: это так называемый случай «быка на вертеле» [334], искупительной жертвы

богу Рудре. Рудра — хозяин животных, тот, кто может уничтожить и их, и людей при помощи чумы или лихорадки. Это грозный бог [335]. Как бог скота он пребывает в стаде, он одновременно оберегает его и угрожает ему. Чтобы его обезвредить, его заключают в самом красивом быке стада. Этот бык становится самим Рудрой: его превозносят, ему поклоняются, ему воздают почести [336]. Потом, по крайней мере согласно учению некоторых школ, его приносят в жертву за пределами селения, в полночь, в глубине леса [337]. Таким образом, Рудра обезврежен [338] [339]. Рудра животных соединился с Рудрой деревьев, полей и перекрестков. Таким образом, цель этого жертвоприношения — отторжение потусторонней силы.

Во всех этих случаях качество, передаче которого способствует жер-

339

твоприношение, переходит не от жертвы к жертвователю , а от жертвователя к жертве. Именно на нее он сбрасывает бремя злосчастья или греха. Поэтому и контакт их, по крайней мере основной, происходит до заклания, а не после него. Свалив все на жертву, он стремится избавиться от нее и избегает места, где происходила церемония. По этой причине особо были разработаны обряды выхода из ритуала. Обряды этого типа, отмеченные нами в описаниях древнееврейских ритуалов, были обнаружены лишь в связи с искупительными жертвоприношениями. После первого заклания, очистившего его, прокаженный должен завершить очищение посредством дополнительного омовения, а также совершив новое жертвоприношение [340]. Вступительные обряды, напротив, сокращены или отсутствуют. Жертвователь, уже обладая религиозным статусом, не нуждается в его приобретении. С началом церемонии степень его сакрализованности постепенно снижается. Процесс нарастания, найденный нами в полном жертвоприношении, носит рудиментарный характер или отсутствует. Таким образом, перед нами другой тип жертвоприношения, включающий те же элементы, что и жертвоприношение в целях сакрализации, только ориентированные в противоположном направлении и связанные друг с другом противоположным образом.

До сих пор мы предполагали, что если жертвователю и присущ некоторый сакральный статус в начале жертвоприношения, то это, скорее, статус отрицательный, это его изъян, грех, осквернение, причина религиозной неполноценности. Но встречаются случаи, где механизм точно такой же, и тем не менее начальное состояние для жертвователя — источник превосходства и признак его чистоты. Назорей [341]в Иерусалиме был существом совершенно чистым: он посвятил себя Яхве по обету, в соответствии с которым воздерживался от вина и не стриг волос. Он должен был остерегаться всякой скверны. Но, выполнив свой обет [342], он мог освободиться от него лишь посредством жертвоприношения. Для этого он очищается купанием [343]и потом приносит в жертву агнца во исполнение олы, овцу во исполнение хаттат и овна во исполнение жертвы, принесенной во время обряда зебах шеламим. Он сбривает волосы и бросает их на огонь, где варится мясо приношения шеламим [344]. Принеся жертву зебах шеламим, священник кладет на руки назорею теруму, теиуфу, то есть освященные части, и хлебы соответствующего приношения [345]. Далее эти жертвы преподносятся Яхве. После этого, как говорит текст, назорей может пить вино, то есть он избавлен от посвящения. Оно перешло частью в волосы, срезанные и возложенные на жертвенник, частью в жертву, которая его представляет. То и другое уничтожается. Таким образом, это тот же процесс, что и в случае искупления. Качество сакральности, сколь бы высока ни была его религиозная ценность, переходит от жертвователя к жертве. Следовательно, само по себе искупительное жертвоприношение представляет собой лишь особую разновидность более общего типа жертвоприношений, независимо от положительного или отрицательного характера того религиозного статуса, который изменяется в ходе ритуала. Этот тип можно было бы назвать жертвоприношением с целью десакрализации.

Предметы, так же как и люди, могут иметь столь высокий уровень святости, что становятся непригодными для употребления и опасными. Поэтому возникает нужда в жертвоприношениях такого типа. Это, в частности, относится к плодам земли. Любой вид плодов, злаков и т. п. в целом сакрален, запретен и использовать его нельзя, пока охраняющий его запрет не снят определенным обрядом, зачастую включающим жертвоприношение . С этой целью свойства, присущие всем плодам

некоторого вида, сосредоточивают на их части. Потом эту часть приносят в жертву, тем самым снимая запрет с употребления части оставшейся [346] [347]. Десакрализация может происходить и в два этапа: сначала обращают посвящение на первины, а потом эти первины замещают жертвой, которую подвергают уничтожению. Это происходило, например, при приношении первых плодов в Иерусалиме [348]. Все жители округи [349]приносили свои корзины. Во главе процессии шествовал флейтист. Навстречу идущим выходили коганим. В городе при прохождении кортежа все вставали, воздавая почести священным предметам. За флейтистом шел бык с позолоченными рогами, увенчанными оливковыми ветвями. Этого быка, который, возможно, нес плоды или тянул повозку, позже приносили в жертву [350]. Дойдя до Священной горы, каждый, «даже сам царь Агриппа собственной персоной», брал свою корзину и поднимался на паперть [351]. Голубей, посаженных сверху, приносили в жертву всесожжения [352], а то, что держали в руках, передавали священнику. Таким образом, в данном случае мы имеем дело с обрядом, в котором два способа десакрализации первин дополняют друг друга. С одной стороны — освящение в храме, с другой стороны — это принесение в жертву быка и голубей, олицетворение содержащихся в плодах свойств, которые мешают их употреблению.