Марсель Мосс - Социальные функции священного

Более того, между двумя этими видами обрядов передачи доли существует не просто подобие, а тесная взаимосвязь. Первые обуславливают вторые. Для того чтобы люди могли использовать жертву, нужно, чтобы боги приняли свою долю. В самом деле, ведь жертва обладает такой святостью, что профан — несмотря на предварительные посвящения, в определенной мере поднявшие его над обычным и нормальным уровнем, — не может прикоснуться к ней без риска для себя. Значит, надо понизить на несколько ступеней сакральность, делающую ее недоступной для простых смертных. Заклание уже отчасти дает такой эффект. Действительно, ведь сакральность в наивысшей степени сконцентрировалась в духе. Если дух вышел, жертва становится более доступной. К ней можно подступиться с меньшими предосторожностями. Существовали даже жертвоприношения, где после этого момента исчезала любая опасность. В подобных случаях жертвователь использовал жертву целиком, не отдавая богам ничего. Однако в других вариантах этой операции было недостаточно для того, чтобы «разрядить» жертву до необходимого уровня. Надо было совершить с ней еще ряд манипуляций, чтобы удалить в сферы сакрального то, что еще оставалось слишком опасным; нужно было, как гласит ведический ритуал, провести

289

нечто вроде нового жертвоприношения .

Таким образом, столь многочисленные обрядовые действия, проводимые над жертвой, можно в основных чертах свести к довольно простой схеме. Сначала ее освящают; потом энергии, порожденные этим освящением и сконцентрированные в ней, выпускают — одни из них направляются к существам сакрального мира, другие к существам профанного мира. Итак, ряд состояний, через которые проходит жертва, можно описать посредством кривой: она поднимается до максимума сакральности, где пребывает лишь мгновение, и потом вновь постепенно спускается с него. Далее мы увидим, что жертвователь проходит через гомологичные фазы [289] [290].

Выход .

Полезные результаты жертвоприношения достигнуты; однако еще не все кончено. В существовании группы из людей и вещей, образовавшейся в связи с ритуалом вокруг жертвы, смысла больше нет; теперь нужно, чтобы распад ее прошел медленно и постепенно — ведь если она создана с помощью каких-то обрядов, то и разъединить ее элементы тоже могут только определенные обряды. Связи, соединявшие с жертвой жрецов и жертвователя, не были разорваны закланием; все, кто принял участие в жертвоприношении, приобрели свойство сакраль- ности, отделившее их от профанного мира. Необходимо, чтобы они смогли вернуться обратно. Им нужно выйти из магического круга, в который они пока заключены. Кроме того, в ходе церемоний могли быть допущены ошибки, которые надо загладить, прежде чем снова начать обыденную жизнь. Обряды, с помощью которых совершается этот выход из жертвоприношения, точно соответствуют тем, что мы наблюдали при вступлении в него [291].

В ведическом животном жертвоприношении, как, впрочем, и во всех других жертвоприношениях того же типа, эта последняя фаза очень четко обозначена. Остатки масла и жира, попавшие на подстилку, приносят в жертву [292]; потом уничтожают в жертвенном огне некоторые инструменты [293], жертвенную подстилку [294], жезл чтеца, дощечки, окружавшие веди [295]. Выливают неиспользованную очистительную воду, потом, почтив сосуд [296], поливают его водой. Иногда его уносят в дом — считается, что он помогает заглаживать погрешности, допущенные во время ритуала, либо сжигают, как подстилку [297]. Затем уничтожают в огне все, что может остаться от даров, чистят утварь и уносят ее после мытья [298] [299]. Только вертел, служивший для поджаривания сердца, зарывают в землю: это особый вид обряда, в соответствии с которым орудие преступления или причинившее боль жертве должно быть спря-

299

тано .

Теперь о том, что происходит с людьми. Жрецы, жертвователь, его жена собираются вместе и очищаются, омывая руки [300]. Обряд имеет двойной смысл. Во-первых, все участники очищаются от ошибок, которые могли быть допущены во время проведения жертвоприношения. Во- вторых, происходит очищение от ошибок, заглаживание которых было целью данного жертвоприношения. По сути, снимается жертвенная сакральность. Именно это выражает обряд расставания с обетом [301]: «О Агни, я выполнил мой обет; я сравнялся со своим обетом, я вновь становлюсь человеком... Я опять спускаюсь из мира богов в мир людей» [302].

Смысл подобного обряда становится понятен, если мы рассмотрим его, так сказать, в преувеличенной форме, мы имеем в виду в данном случае обряд «купания унесения» [303], обряд, завершающий жертвоприношение сомы, обряд, противоположный по смыслу обряду дикша. После того как инструменты убраны, жертвователь купается в спокойной бухточке с проточной водой [304]. В воду погружают все остатки от жертвоприношения, все отжатые ветки сомы [305]. Жертвователь развязывает жертвенный пояс, надетый во время проведения обряда дикша. То же самое он проделывает с завязкой, соединявшей некоторые части костюма своей жены, с тюрбаном из кожи черной антилопы, а также завязкой, соединявшей оба костюма, а затем опускает все в воду. Потом он и его жена, войдя в воду по шею, принимают омовение, молясь и моя друг другу сначала спину, потом члены, один за другим [306]. Сделав это, они выходят из воды и надевают новые одежды [307] [308]. Таким образом, все ушло в воду и тем самым утратило опасные и даже просто религиозные качества; искуплены ошибки, которые могли быть сделаны в ритуале, равно как и совершенное преступление, убийство бога Сомы. Итак, хотя этот ритуал и сложнее, чем только что описанный нами, природа его та же: факты и теория наделяют его той же функцией.

Библейские тексты, к сожалению, менее полны и менее ясны; однако и в них можно найти некоторые упоминания тех же обрядовых практик. Во время празднования Дня искупления первосвященник, изгнав козла Азазеля, возвращался в святилище и снимал свой сакральный костюм, «дабы он не распространял посвящения»; он делал омовение, надевал другие одежды, выходил и приносил жертву олыш Человек, уводивший козла, делал омовение и мыл одежды, прежде чем вернуться [309]. Сжигавший остатки хатшагп делал то же самое [310]. Мы не знаем, сопровождались ли подобными обрядами другие жертвоприношения [311]. В Греции после искупительных жертвоприношений жрецы, которые, впрочем, старались как можно меньше прикасаться к жертве, мыли свои одежды в реке или источнике, прежде чем вернуться в город или домой [312]. Утварь, применявшуюся в процессе жертвоприношения, тщательно мыли, если она не уничтожалась [313]. Эти обряды ограничивали действие посвящения. Они были настолько важны, что сохранились в христианской мессе. Священник после причастия моет чашу, умывает руки. После этого месса окончена, цикл завершен, и священнослужитель произносит финальную и освобождающую формулу: Ite, missa est. Эти церемонии соответствуют тем, что отмечали вступление в жертвоприношение. Верующий и жрец освободились тем же образом, каким были подготовлены в начале церемонии. Эти церемонии имеют обратный характер, они уравновешивают первые.