Марсель Мосс - Социальные функции священного

Основные черты последней, действительно, уже собраны в этих обрядах, пускай в весьма общей форме, но уже носящей явные признаки религиозности. Эта регулярность ритуала, обязательность его соблюдения у малланпара, это чувство предсказателя, исполнение, которое оно дарует, предвидение во сне у коковарра (Kokowarra) достаточно резко выделяют эти обряды среди других австралийских ритуалов. Кроме того, в них есть все общие черты молитвы, которые мы определили ранее: они действенны, они используют священные силы, которые понимаются как посредники, и также в одном случае из трех они являются общепринятыми, а в двух остальных случаях эти обряды входят в постоянный культ. И все же отметим, какая большая дистанция разделяет ритуал подобного рода и лежащую в его основе ментальность от более развитых ритуалов. Отличие таких призывов от магических заклинаний слишком тонко. Только один призыв у малланпара указывает на дистанцию, которой в более продвинутых ритуалах отделены от верующих их боги, и именно этот призыв обладает совершенно императивной краткостью: «Где, где?». Этот призыв похож на приказ, и бог должен встрепенуться подобно собаке, услышавшей оклик хозяина.

Мы еще встретим в другом месте эти обряды призыва тотема. Они входят в другую группу действий в наиболее важные австралийские праздники [849], и нам лучше уже сейчас отметить их значение, а также значение фактов, о которых мы только что говорили.

Среди остальных практик австралийского тотемизма мы найдем лишь один факт, достаточно точно соответствующий привычной нам идее молитвы. Это одна из многих других формул, обращенных к Воллунква (Wollunqua) [850]. Это сказочный змей, единственный в своем роде и все же давший рождение клану, которой носит его имя и ничем не отличается от остальных тотемических кланов244 [851]племени варрамунга (Warramunga) (центральная Австралия). Молитву повторяли два вождя клана, когда вели Спенсера и Гиллена к Тапауэрлу [852], «яме с водой» [853]' в пещере, где обитал этот змей. «Они сказали ему, что привели двух больших белых людей, чтобы те посмотрели, где он живет, и просили его не причинять нам и им самим ничего дурного» [854]. Кроме того, вожди сообщали змею, что эти белые друзья — их союзники. Отметим, насколько симптоматичен изолированный характер подобного обращения к божественному существу. Согласно Спенсеру и Гиллену из всех племен, знакомых им единственные только ритуалы клана Воллунква имели умилостивительный смысл [855], ибо только одна формула среди них, еще не вполне оформленная, была близка к общему смыслу всех этих обрядов [856], и не проявлялась еще в интегрированном в культе виде: она была случайна и была произнесена перед белыми, посвященными, конечно, но все равно чужаками. Словом, высшая точка, которой в данном случае достигают формулы тотемического ритуала в стремлении к другим типам молитвы, не является ни достаточно устойчивой, ни достаточно высокой.

Остается культ великих духов или, если угодно, великих богов. Он также включает некоторые речевые ритуалы, в которых появляется нечто иное, чем просто приказ, повествование или призыв.

У племен питта питта (Pitta Pitta) из Булиа (Boulia) большой водяной змей Карнмари (Karnmari) [857] [858], дух природы и повелитель колдунов,

252

слушает краткие речи , совершенно аналогичные тем, что произносили вожди клана Воллунква перед жилищем их непосредственного предка. Но Карнмари, кажется, не имеет отношения ни к какому тотему; змей появляется по время разлива рек, а также топит неосторожных. Если человек хочет вести себя разумно, он должен обратиться к Карнмари и сказать примерно так: «Не трогай меня, я принадлежу к этой местности». В общем, слово используется здесь, чтобы предупредить духа-владельца места, попросить его пропустить и привести довод, способный склонить его к благосклонности. Человек приводит доводы: просит милости, сила водяного потока ослабевает. Однако не надо преувеличивать молитвенный характер этого обряда. Словесная формула скорее заговаривает, чем умоляет, это — пароль для жителей страны, единственных родственников (таковы же отношения людей клана Вол- лунква со своим тотемом) или единственных друзей Карнмари [859]. Этот обряд должен быть близок ситуациям, когда человек просит разрешения у духов места, будь это тотемы или что-либо другое [860] [861]. Как только личные или безличные существа достаточно тесно привязываются к определенной местности, чтобы стать ее владельцами, с ними приходится вести себя как с людьми.

Но у австралийцев далеко не все духи связаны с природой так же тесно, как Воллунква или Карнмари. Многие общества, даже в цент- ральнои и западной части континента в разной степени реализовали понятие великого бога, чаще всего небесного [862]. Они даже достаточно поверили в это представление, чтобы создать по отношению к своим богам некий культ или, по крайней мере, сделать их более или менее активными свидетелями своих ритуалов. Одно из наиболее примечательных таких божественных существ — это Атнату [863], бог инициации [864]у племени каитиш (Kaitish), одного из тех племен, которые, по мнению Спенсера и Гиллена, были просто неспособны на подобный культ [865]. Он родился практически в начале мира и вместе с предками некоторых тотемов превратил неуклюжие и несовершенные тогда вещи в вещи цельные и изящные; он живет на небе со своими женами-звездами и сыновьями, также звездами, атнату, как и он. Оттуда он видит и слышит людей. Он слушает, хорошо ли они восхваляют «дьяволов» инициации и правильно ли произносят все гимны [866]. Если он их не слышит, то поражает нечестивцев своим копьем и уносит их на небо, если же слышит, то сам осуществляет инициацию одного из своих сыновей. Мы не знаем ни содержания этих гимнов, ни того, являются ли они гимнами разных тотемов или только тотемов самой инициации; возможно, речь идет и о тех и о других. Их действенный характер отчетливо заметен, и можно быть уверенным, что они обращены к богу, что этот бог никоим образом не является бледной, мифической экзотерической фигурой. Более того, что эти гимны входят в церемонии, которые и в прошлом, и в настоящем должны повторять «ради него» [867]. У большей части племен Нового Южного Уэльса, Виктории (северной) и Квинсленда (южного) ритуалы инициации [868]естественным образом подразумевают присутствие великого бога [869]. Это существо, по всей видимости, не являющееся вне таких церемоний объектом какого-либо культа поклонения, является, по меньшей мере, объектом призывания: его зовут по имени [870], описывают то, что делают для него, и то, что делает он [871]; и, словно в литании, его заклинают «через синонимы» [872]. Как говорит Хоуит, «культа Дарамулуна не существует, но танцы вокруг его глиняной фигуры и то, что знахари вызывают его по имени, может привести к появлению такого культа» [873]. Другие церемонии включают некую демонстрацию, которая также может носить характер заклинания: она, конечно, безмолвна, но настолько выразительна, что ее можно рассматривать как один из весьма распространенных в Австралии случаев, когда религия пользуется жестом, чтобы заменить слово [874]. В племени бунан (Bunan) (северо-восточная Виктория, юговосток Нового Южного Уэльса, Юин) люди поднимают руки к небу, что означает «Великий Господин» [875], эзотерическое имя Дарамулуна. Точно так же в племени бурбунг (Burbung) в кругу инициации вирай- джури (Wiraijuri) устраивают аналогичное обращение к великому богу [876].