Юрий Григорян - Эволюция человечества. Книга 2. Эволюционный путь человечества. Через войны и кризисы к интеграции

Примеры кажутся подходящими к всеобщему закону, но остается неудовлетворенность столь значительным утверждением и его конкретным обоснованием, которое в меру обращения к частным случаям может быть истолковано и отнюдь не всеобщими, а частными принципами. Схема Гегеля: идея – полагание – понятие, кажется убедительной в определении отрицания отрицания; но это в целом надуманная схема. К общим суждениям о развитии должен приводить естественнонаучный анализ известных актов качественных переходов.

Постараюсь выявить в этом процессе такое, что можно было бы охарактеризовать как отрицания. При этом, однако, воспользуюсь понятиями в стиле Гегеля. Каждый целостный объект, элемент суммативной системы, может быть представлен двояко. С одной стороны, он обладает собственным качеством данного объекта, как такового, и в том отличен от внешнего мира. Назовем эту обособленность, «самость», как его «положительность», то, что определяет его как данный целостный объект. С другой стороны, объект причастен природе, он состоит из элементов мира, его существование возможно благодаря постоянной взаимосвязи с внешней средой (абсолютно замкнутых систем не существует). В том сказывается его слабость, подчиненность внешнему, зависимость от мира, противостоящего собственному качеству, иначе говоря, его «отрицательность».

Перехода от суммативной системы к целостной можно разбить на два основных этапа. На первом, природный процесс роста объектов или попросту внешние влияния нарушают целостность элементов и переводят их в активированное состояние. Это означает доминирование отрицательности, неспособность самих объектов сохранить свою качественную особенность, признание превосходства окружающей природы. В системе возрастает количество действующих элементов, учащаются и усиливаются их столкновения. Этот этап неравновесности, метастабильности предстает как отрицание равновесного нейтрального состояния элементов и системы. При этом, однако, элементы не разрушены, они сохраняют структурное наследие, а с тем и возможность восстановления или вовлечения в последующие интеграции. Кроме поддержания внутреннего достоинства элементов система сделала шаг в развитии благодаря увеличению их активного количества, расширению количественной возможности.

Второй этап заключается в преодолении «отрицательности». Или, употребляя те же понятия, в отрицании отрицания. Природный процесс не остановить и систему не вернуть в прежнее равновесное состояние. Количественное пересыщение должно воплотиться в качественно новую взаимосвязь. Простое суммирование такую задачу не решит. Требуется внести противоположность в системные отношения. Основанием для нужных изменений сама система не способна стать. Никаких саморазвертывающихся абсолютных идей нет, как нет и самодвижения противоположностей. Внешний мир подвергает элементы системы случайным изменениям, из которых наиболее плодотворные обеспечивают системную интеграцию. Включив во внутреннее противоречие новое «иное», «отрицательное», родившееся качество обретает по отношению к началу расширенную «положительность», а с тем и большую устойчивость.

Рассматривая весь акт развития в целом можно сказать, что первоначальная целостность (положительность) элементов уступает место их активированному состоянию (отрицательность), столкновениям, метастабильности (первое отрицание), чтобы затем вновь обрести целостность (второе отрицание), но на более высоком уровне. В процессе эволюции совершается множество таких циклов, что делает эти этапы достойными статуса закона отрицания отрицания.

Пример Гегеля: зерно – растение – зерно, – не лучшим образом соответствует процессам новообразования, но является вполне подходящим для подспудной основы всей его теории, процессов воспроизводства. В этом варианте исходный зародыш, содержащий в себе как возможное все стадии исторического становления, благодаря опять-таки количественному росту базовых элементов повторяет пройденный путь, преобразуется в росток, растение (тем самым отрицая свою исходную форму), которое, достигнув зрелости, рождает вновь (второе отрицание) свои плоды. При этом, однако, вовсе не обязательно, чтобы конечный результат повторил начало на более высокой ступени. Возможные мутации имеют непредсказуемый эффект и в общем случае скорее вредны, чем полезны для существования. Как правило, в организме есть выработанные механизмы ограничения мутационных вариаций. К тому же, как утверждают генетики, прижизненные изменения систем высшего уровня у животных не откладываются в генах; последние подвержены, как правило, воздействиям низшего уровня – излучения, химия и т. п.

Марксистский пример в принципе хорош для демонстрации закона отрицания отрицания. У меня есть только одна претензия к трактовке: классовый характер отношения в обществе следует воспринимать как следствие насильственных отношений между народами. Первое отрицание происходит намного раньше и сказывается не в отдельно взятом обществе, а между ними. И точно так же единая взаимосвязь возможна во всем человеческом сообществе, но не в отдельных его подразделениях. То есть следует изначально рассматривать систему существующих людей на планете, которая проходит известные этапы преобразований. Этап отрицания своего устойчивого существования, период количественного роста и насильственных взаимоотношений, как и этап предстоящего в далеком будущем преобразования в целостную систему, действующую как единый организм. При этом, как это часто бывает и при фазовых переходах первого рода, в различных местах возникают локальные объединения, в них могут происходить промежуточные переходы, преобразования, которые только в дальнейшем охватят систему в целом. Каждый подобный цикл также может оказаться подверженным закону отрицания отрицания.

ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ

Были времена, когда частные науки развивались под эгидой философии. Мировоззренческая проблема: каким образом из «единого» или из основных элементов мира могло возникнуть видимое многообразие, – была определяющей для многих изысканий. Однако со временем собственные естественнонаучные задачи позволили обрести физике, химии, биологии и множеству иных наук самостоятельность и, более того, постепенно оттеснить философию к пропасти беспредметности. Физиология и когнитивная психология начали заниматься познавательными процессами, всевозможные логики (не диалектические) присвоили область мыслительных выводов, что казалось последним убежищем философии. Кибернетика легко прибрала к рукам обобщенную теорию систем, организации и управления. Удар по представлению о роли философии как обобщения наук все же не стал смертельным, поскольку кибернетике поддавалась лишь уже сформировавшаяся, «ставшая» область явлений. Процесс развития оставался прерогативой философии. Поэтому для нее синергетика могла бы стать самой убийственной теорией, которая окончательно лишила бы последней зацепки для философии иметь собственный предмет исследования. И, видимо, пришлось бы признать отмирание философии, если бы не тот спасительный и бесценный для нее факт, что синергетика принципиально не способна создать формализованную картину развития.