Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

Процесс и наказание – это лучшие помощники для разграничения отраслей права в Московии. Можно выделить три взаимосвязанные области: правонарушения, преступления и преступления высшего порядка, которые определялись достаточно широко и включали в себя измену, мятеж и духовные преступления (колдовство и религиозный раскол) [54] Маньков усматривает различие, которое делается в Уложении в терминологии и институтах для преступлений против собственности и личности и преступлений против государства: Маньков А.Г. Уложение 1649 года. С. 295, 330–341. Вейссер отмечает то же отличие во Франции раннего Нового времени: Weisser M.R. Crime and Punishment. Р. 11–13. . В число правонарушений входили нападение, мелкое воровство с применением физического насилия, обман при займе денег, если они совершались преступником-непрофессионалом. Подобные правонарушения возбуждались в порядке частного обвинения и наказывались штрафами в пользу суда, телесным наказанием и компенсацией нанесенного ущерба пострадавшей стороне. Что же до преступлений, то Судебник 1497 года отделял их от правонарушений введением понятия «государственный интерес»: даже если человек, совершивший серьезное преступление, не имел собственности, чтобы возместить нанесенный своими действиями ущерб, его не могли отдать в холопство в качестве компенсации. Виновный все равно должен был быть наказан [55] Все равно казнить: Судебник 1497 г., ст. 11, 39: РЗ. Т. II. С. 55, 59. Судебник 1550 г. об обвинительном процессе, ст. 15–18, 29–31, 62: РЗ. Т. II. С. 99–100, 102, 108–109. .

Громоздкая триада «татьба, разбой и душегубство», использовавшаяся для определения уголовной сферы, появляется уже с XV столетия в иммунитетных грамотах и Судебнике 1497 года. Разбой получил специальное частное определение в губных грамотах XVI века, вводивших губные органы среди местных землевладельцев для преследования профессиональных разбойников. Преступления можно отличить по следующим характеристикам: для них была характерна инквизиционная процедура расследования с применением пыток (см. главы 5 и 6), за их совершение полагались смертная казнь или телесные наказания, и, кроме того, их нельзя было уладить полюбовно. Наконец, как и при обвинении разбойников в Европе, репутация профессионального преступника усиливала тяжесть противозаконного деяния, превращая его из проступка в преступление [56] Отсутствие единого термина для обозначения тяжкого уголовного преступления (felony); согласно одному подходу, выделяются «татиные и разбойные дела»: Приговор августа 1556 г., ст. 13: ПРП. Т. IV. С. 366; крестоцеловальная запись: ПРП. Т. IV. С. 186 (1550-е); Приговор 1555 г.: ПРП. Т. IV. С. 356–357. Запрещение о заключении мировых в уголовных делах: Приговор августа 1556 г., ст. 17: ПРП. Т. IV. С. 367. Репутация преступника: Белозерская грамота 1539 г.: РЗ. Т. II. С. 214; Судебник 1589 г., ст. 4: ПРП. Т. IV. С. 414. Тяжкие преступления определены в Судебнике 1550 г., ст. 58–61: РЗ. Т. II. С. 107–108. Розыскной процесс, наказания: Судебник 1550 г., ст. 52, 56–7: РЗ. Т. II. С. 106–107. .

С самого начала в юрисдикции Разбойного приказа и губных старост находились только воровство с поличным и разбой, в то время как убийство расследовалось наместниками, но к XVII веку обязанности губных старост расширились, фактически включив в себя убийство и другие серьезные преступления, а кроме того среди них оказались и другие функции: отвод земли и решение земельных споров, сбор налогов и пошлин [57] Добавление убийства: ПРП. Т. V. С. 216–217 (1631). Определение сферы уголовного права: ААЭ. Т. III. № 37 (1614); ААЭ. Т. III. № 94 (1618); АМГ. Т. I. № 135 (1621), 202 (1628); Глазьев В.Н. Власть и общество. С. 49, 214–224. . На рубеже XVI–XVII веков Разбойный приказ более четко определил основания для пытки, тем самым яснее очертив границы сферы уголовных преступлений. Именно поэтому в XVII веке источники иногда называют уголовные преступления «пыточными делами». В Соборном уложении уголовный закон был расписан подробнее, добавлена глава о смертной казни и расширен раздел о разбойниках, а также уделено много внимания более распространенному обвинительному процессу [58] Три критерия применения пытки: Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г.: ПРП. Т. V. С. 193–194, ст. 19. Различение уголовных и незначительных преступлений: Указная книга Разбойного приказа, ст. 59: ПРП. Т. V. С. 200 (ок. 1619). «Пыточные дела»: РГАДА. Ф. 210. Севский стол. Стб. 283. Л. 349 (1672). Соборное уложение. Гл. 21–22: РЗ. Т. III. С. 230–251; Гл. 10: РЗ. Т. III. С. 102–151. .

Наказания за преступления высшего порядка варьировались только по степени серьезности, но не по юрисдикции того суда, где они рассматривались, и не по процессу или закону. Судебник 1497 года включал в перечень преступлений, караемых смертной казнью, преступления против государства и церкви (святотатство, мятеж) наряду с такими общераспространенными преступлениями, как убийство хозяина зависимым человеком, похищение человека, поджог. Соборное уложение впервые в истории России определило сферу государственных преступлений, уделив первые три главы богохульству и оскорблению церкви, покушению на личность царя, политическую измену, проявление неуважения к царскому дворцу или собственности монарха [59] Судебник 1497 г., ст. 9: РЗ. Т. II. С. 55; Уложение. Гл. 1–3: РЗ. Т. III. С. 85–91. См. главу 15. . В судебной практике пытка, приговор и наказание за государственное преступление (светское или церковное) были более жесткими, чем за обычные преступления. В целом высшие преступления были направлены против основ государства, будь то религиозные институты и верования или светские властители.

Итак, к середине XVII века писаное право и практическое судопроизводство разделяли три сферы закона, в которые был вовлечен государственный суд, – высшие и уголовные преступления, а также проступки. Из этих трех только первые две могут считаться уголовными по процедуре расследования, возможности применения смертной казни и другим признакам. Но ни терминология, ни нормы, ни специализированные служащие, ни различные суды не могли изолировать эти виды преступлений друг от друга. Они могли рассматриваться одним и тем же судом, одними и теми же судьями в соответствии со все теми же законами.

Московские государи (великие князья до 1547 года, затем цари) монополизировали криминальное право, но уголовные дела разбирались в нескольких различных учреждениях. Центральными пунктами судопроизводства были приказы, часть которых обладали уголовной юрисдикцией. Российская приказная система формировалась органически по мере роста государства: несколько приказов существовали с конца XV века, еще несколько добавились в XVI веке, а в XVII веке приказная система выросла с 44 приказов с 656 служащими до 55 приказов с 2762 служащими [60] Статистика: Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М.: Наука, 1987. С. 23. Обзоры: Леонтьев А.К. Образование приказной системы управления в Русском государстве. М.: Изд-во Московского ун-та, 1961; Зимин А.А. О сложении приказной системы на Руси // Доклады и сообщения Института истории АН. 1954. № 3. С. 164–176; Brown P.B. Early Modern Russian Bureaucracy: The Evolution of the Chancellery System from Ivan III to Peter the Great, 1478–1717: 2 vols. Unpublished PhD dissertation. University of Chicago, 1978; Brown P.B. How Muscovy Governed: Seventeenth-Century Russian Central Administration // Russian History. 2009. Vol. 36. № 4. Р. 459–529. . Некоторые приказы были функциональными (Посольский, Поместный, Разрядный), другие управляли определенными территориями (Сибирь, Поволжье, ряд уездов Севера), третьи имели дело с определенными группами населения (иностранные купцы, стрельцы). Многие из этих приказов рассматривали уголовные преступления населения, находившегося в их территориальной или функциональной юрисдикции. Например, уголовные дела жителей Москвы расследовались в Земском приказе, ратные люди «нового строя» – пушкари, стрельцы, солдаты – ведались судом в своих приказах в Москве, в какой бы части страны они ни служили. Приказные люди в Москве были подсудны главам своих учреждений (а с 1648 года – Челобитному приказу) [61] Юрисдикция Пушкарского приказа: ААЭ. Т. IV. № 9 (1646). Челобитный приказ: АМГ. Т. II. № 371 (1648). О юрисдикции: Чичерин Б. Областные учреждения. С. 171–178; Курицын В.М. Право и суд // Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. / Ред. А. Новосельский, Н.В. Устюгов. М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 405–408; Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства, в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. М.: Тип. Августа Семена, 1844. С. 18–27; Дмитриев Ф.М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М.: Унив. тип., 1859. Гл. 1–3; Михайлов М.М. Русское гражданское судопроизводство в историческом его развитии от Уложения 1649 года до издания Свода законов. СПб.: Тип. 2-го отд. Собств. Е. И. В. канцелярии, 1856. . Таким образом, власть наместника или воеводы не всегда распространялась на всех жителей возглавляемого ими округа.