Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

Для нас интересно, что В. Шуйский взял на себя запись [505] Это была знаменитая крестоцеловальная грамота В. Шуйского, распространенная им накануне своих выборов. и целовал крест на том, что ему всякого человека, не осудя истинным судом со своими боярами, не предать смерти и не отбирать имений у братьев, жен и детей, не повинных в преступлении. [506] Здесь явно усматривается аналогия с английской Великой хартией, за принятие которой англичане боролись, положения которой постоянно развивались. Всего этого не скажешь о случае с В. Шуйским. Складывается впечатление, что, кроме бояр, уступка В. Шуйского никого не интересовала, народ так и не признал его царем и требовал восстановления справедливости – правильности выборов. Что же касается этой исторической записи, то общество воспринимало ее не более как проявление слабости В. Шуйского как монарха. То же обещание повторяется относительно гостей и торговых людей. Царь также обязался не слушать ложных доводов, а сыскивать всякими сысками накрепко и ставить с очей на очи, чтобы православное христианство безвинно не гибло, а кто на кого солжет, того казнить по вине. [507] См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 367–368. Такое поведение Шуйского говорит о попытках ограничения царской власти, исходивших из малочисленных боярских кругов. Бояре, помня свои вольности во время малолетства Ивана IV и ужасы его царствования, хотели оградить монархическую власть определенными условиями и гарантировать тем самым свое положение от произвола. [508] Шуйский, власть которого была ограничена формальным актом, в своих грамотах продолжал титуловать себя самодержцем (см.: Ключевский В. О. Соч. Т. 6. С. 103).

И все-таки воцарения новых династий – Бориса Годунова [509] Г. Котошихин пишет о том, что после Ивана Грозного все русские цари вплоть до Алексея Михайловича во время избрания на царство брали на себя обязательства («письма») не казнить никого без суда и без вины, советоваться во всех бедах с боярами и без ведома с ними ничего ни явно, ни тайно не делать. Таким образом, по мнению Г. Котошихина, все избранные после Грозного цари не просто были ограничены в своей власти, но и подписывали некий документ на этот счет. А Алексей Михайлович, хотя и писался самодержцем, однако без боярского совета не мог делать ничего (см.: Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 100). и Василия Шуйского, написавшего, правда, односторонний, но все же проект конституционной хартии, [510] Б. Н. Чичерин сравнивает этот акт с Великой хартией вольностей. закончились полным провалом. Не получили продолжения и авантюрные интриги с многочисленными Лжедмитриями, появление которых, и прежде всего Лжедмитрия I, связано с желанием определенных боярских группировок воспитать и посадить на трон послушного их воле царя.

Наконец, с интервенцией была отвергнута боярская идея приглашения на русский престол иностранных принцев: польского Владислава и шведского Карла-Филиппа. Идея эта, помимо всего прочего, имела несколько целей. Во-первых, она была продиктована желанием перенести в Россию государственную практику Польши и Швеции, где роль и положение монарха были в большой степени условны. Тамошние монархи были очень стеснены в своей политике и не самостоятельны в вопросах принятия государственных решений. Во-вторых, по мнению авторов идеи, приглашение иностранцев должно было прекратить боярскую распрю за власть, бесконечный спор о правах и родословных тех или иных боярских фамилий. В-третьих, иностранный царь не имел бы опоры в боярской среде, не смог бы опираться на старые родовые связи и поэтому сделал бы бояр навеки равными друг другу и завершил бы создание класса, не имеющего более претензий на трон.

Проект договора с польской стороной об условиях воцарения Владислава был составлен в среде тушинцев при ближайшем участии Филарета (Романова). Представлял его польскому королю М. Г. Салтыков, который на первом этапе переговоров добился согласия поляков. Договор предусматривал полную автономию русского государства, неприкосновенность православия, сохранения земельных владений и т. д. Однако самым главным его пунктом было обязательство, что царь не будет принимать решения без совета с патриархом, боярами, Думой и Земским собором. Он содержал весьма значительные ограничения царской власти, важнейшие его условия касались законодательства, суда и податей. Владислав обязывался творить суд по «Судебнику», а если понадобится что-либо дополнить, то делать это с Думой бояр и всей земли, чтобы все было праведно. Относительно суда было постановлено, чтобы, не сыскавши вины и не осудивши судом всеми боярами, никого не казнить, не посылать в заточение и не отнимать ни у кого чести и собственности. Владислав также обязывался не вводить новых налогов, не поговорив с боярами. [511] См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 369. Таким образом, если суд и установление новых налогов становились компетенцией Боярской думы, то к вопросам законодательства призывалась вся земля. Более того, Боярская дума и собор, как учреждения государства, были теснейшим образом связаны друг с другом, следовательно, у земли появлялись возможности влияния на решения бояр в Думе. Таким образом, эти кондикции определяли политическое устройство России как сословно-представительную монархию.

Несмотря на то, что подобная идея постепенно становилась все более популярной и не угасла даже после свержения Василия Шуйского и установления власти боярской верхушки – «Семибоярщины», патриарх Гермоген воспротивился этому плану, заявив о том, что надобно поискать царя среди «русских великих родов». Он же первым указал на кандидатуру Михаила Романова.

А в это время переговоры с поляками о русском престоле продолжались, однако по требованию Гермогена позиция русской стороны усилилась новыми требованиями: Владислав должен был перейти в православие, прекратить отношения с римским папой, взять в жены русскую княжну. Он также был обязан резко ограничить свое польское окружение только теми, кто имеет земли в приграничных с Польшей районах. В дальнейшем переговоры расстроились: Владислав отказался принимать православие, кроме того, выяснилось, что Сигизмунд намерен силой захватить престол и присоединить Русь к Польше. Послы, в число которых входил Филарет, были пленены и отправлены в Польшу, где провели более 9 лет.

В июле 1611 г., после захвата Новгорода шведами, завоеватели стали настойчиво предлагать на русский престол своего принца Карла-Филиппа, который был согласен принять православие. В марте 1612 г., когда в Ярославле был сформирован «Совет всей земли» во главе с Д. М. Пожарским и К. Мининым, начались переговоры с новгородским посольством об условиях избрания Карла-Филиппа и помощи шведов в борьбе с поляками. Встреча новгородцев и ополченцев закончилась утверждением мнения об ущербности самой идеи выборов иностранных претендентов и невозможности брать на себя какие-либо обязательства перед шведами. [512] См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 4. С. 650, 652–654. Никто не хотел чужеродного царя, [513] Избрание Владислава оказалось несостоявшимся, так как он не был избран «всею Землей», соответственно и грамота о его избрании, содержащая основные положения договора, не получила силы закона. и верховная власть снова оказалась в руках народа, который опять не ощутил себя ее носителем и передал в полном объеме на Соборе 1613 г. в руки Михаилу Федоровичу Романову. [514] См.: Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 369. Однако известно, что бояре привели молодого царя к присяге и взяли с него обязательство никого из них не казнить, а в случае вины посылать в заточение. [515] По мнению Котошихина, Михаил Федорович ничего не мог делать без совета бояр и только с Алексея Михайловича, по причине его кротости, такой записи взято не было (Там же. С. 369).