Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

После отдаления Макария от дел (в середине 1550-х гг.) духовенство, конечно, продолжало участвовать в расширенных собраниях во главе с царем, так как без санкции церкви нельзя было принимать серьезные решения, но на церковных соборах, собиравшихся в XVI столетии, «земские» вопросы уже не ставились и не разбирались, а церковные власти уже имели меньшее влияние на правительственную деятельность (см.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 218).

Напр., в начале XVII в., как раз в период таких волнений, усугубленных польской и шведской интервенцией, созывается «Совет всея земли», продолжением которого явился Земский собор 1613 г., избравший на престол первого Романова – Михаила.

Как пишет С. Ф. Платонов, влияние Сильвестра выразилось в том, что он собрал около царя особый круг советников, называемый «избранной радой». Это была ни Ближняя дума, ни Дума вообще, а особая компания бояр, объединившихся с одной целью – овладеть московской политикой и вершить ее по-своему (см.: Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. Петрозаводск, 1996. С. 200).

См.: Платонов С. Ф. Иван Грозный. С. 32.

Многие историки говорят об отсутствии сведений о каком-либо реальном представительстве и поэтому не считают его Земским собором в обычном смысле этого слова. По их мнению, это был Собор духовенства и боярства (см.: Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. С. 201).

О такой возможности писал Курбский, который считал долгом государя «искати доброго и полезного совета не токмо у советников, но и у всенародных человек». Однако он мечтал не о представительных учреждениях, а о способах ограничения самодержавной власти государя посредством какого-либо учреждения наподобие сейма Литовско-Русского государства первой половины XVI в., учреждения, в котором Боярская дума, а вернее сказать – рада, могла бы играть руководящую роль. О Соборах 1564–1565 и 1566 гг., в деятельности которых участвовали купцы, которые, казалось бы, больше всего должны были отвечать идеалу совета с «всенародными человеки», Курбский просто умалчивает. Более того, время, когда происходили эти события, он характеризует как время «зла» (см.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 213, 269).

Там же. С. 211–212.

См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 8. С. 480–481.

Действительно, поистине гениальный ход Ивана Грозного с организацией Земского собора мог развиться до мысли о единении народа и царя, до появления в умах идеи земского царя взамен идеи удельного князя-вотчинника и царя боярского.

См.: Ключевский В. О. Соч.: В 9 т. М., 1990. Т. 8. С. 290. 177См.: Ключевский В. О. Русская история. М., 1993. Т. 2. С. 103.

См.: Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1991. С. 291.

См.: Соловьев С. М. Соч. Т. 3. С. 533.

Цит. по: Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 292.

См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 258.

См.: Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI – начала XVII века. М., 1963. С. 149–150.

В то время как на Западе третье сословие всячески боролось с абсолютизмом, русские купцы почти всегда помогали его укреплению. Дело в том, что в стране не действовали рыночные механизмы и любое приближение к власти, любая оказанная ей помощь приводили к льготам, послаблениям со стороны государства. Таким образом, участие в политической жизни, а вернее сказать – в политической интриге, было экономически выгодным мероприятием.

См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 269.

См.: Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 293.

См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 255.

Среди русских царей было два выдающихся демагога: «гениальный изверг» Иван Грозный и, выражаясь языком А. С. Пушкина, «Тартюф в юбке и короне», Екатерина II. Любопытную мысль в связи с этим высказал С. О. Шмидт: «Оба они – один у истоков абсолютизма, другая же в годы так называемого просвещенного абсолютизма, не только прибегали публично к силе общественного мнения, но и стремились выступить в роли его идеологов», что, однако, не спасало монархию от потрясений и народных волнений (см.: Там же. С. 282).

К. Валишевский пишет, что Иван вообще любил театральность (Валишевский К. Иван Грозный. М., 1993. С. 155).

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 189.

См.: Аксаков К. С. Соч. М., 1861. Т. 1. С. 164–166.

К примеру, А. В. Карташев пишет, что монархия в лице Ивана IV предпочла быть демократической, т. е. опираться на непритязательный в политическом отношении народ, но не примириться с претензиями аристократов (Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. М., 1997. Т. 1. С. 442–443).

Напр., проведение первого Земского собора на Красной площади, обращение Ивана IV к народу во время событий 1564–1566 гг., практика общения с народом Михаила и Алексея Романовых и т. д. Думаю, отмеченные в этом списке русские цари, впрочем также, как и другие (напр., Екатерина II),

были просто хорошими психологами и, выражаясь современным языком, прекрасными имиджмейкерами, т. е. организаторами и создателями в общественном сознании нужного им представления о царе.

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 199.

См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 218.

Там же. С. 219.

Это характерно и для Западной Европы, где сословно-представительные учреждения, начиная с английского парламента, в первые годы своей деятельности также не имели ни определенной структуры, ни компетенции, которые затем вырабатывались, как правило, в острой борьбе с монархами.

См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 151.

См.: Платонов С. Ф. Иван Грозный. С. 56.

Виппер Р. Ю. Иван Грозный. С. 133.

См.: Платонов С. Ф. Иван Грозный. С. 57.

О составе Соборов середины XVI в. существуют различные точки зрения. Так, С. О. Шмидт пишет, что в них участвовали «воеводы», «княжата», «дворяне большие», «дети боярские» («дворовые» и «городовые», «московские и новгородские»), «воины», а также, видимо, «приказные люди» и вообще «кормленщики». Все они принадлежали к различным прослойкам господствовавшего класса. Данные об участии в соборах этого периода посадского населения (так называемого третьего сословия) очень сомнительны, хотя решения соборов и были во многом выгодны верхам посада. Более того, социально-экономические изменения, и прежде всего возросший удельный вес городов в социально-экономической и общественно-политической жизни страны, являлись существенными предпосылками созыва соборов (Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 210).