Дмитрий Богданов - Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве. Монография

Таким образом, отечественные суды способны эффективно обеспечивать договорную справедливость, даже при наличии лишь материальной несправедливости между контрагентами по договору. Они способны отходить от крайностей формального позитивизма и формулировать политико-правовые позиции, ориентирующие участников гражданского оборота на достижение справедливости. Однако по причине того, что отечественной цивилистикой еще не разработана последовательная концепция договорной справедливости, естественно, суды зачастую непоследовательны в применении идей справедливости.

Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ было указано, что для квалификации сделок как ничтожных необходимо было установить наличие либо сговора между руководством завода и компанией, либо осведомленности компании о подобных действиях руководства завода. Такие обстоятельства судами не установлены. Нарушение органами управления завода обязанности действовать в интересах общества разумно и добросовестно, выразившееся в совершении сделок на невыгодных для завода условиях, само по себе не является основанием для признания недействительными сделок, совершенных упомянутыми органами от имени завода. Занижение цены контрактов и впоследствии выявившаяся убыточность заключенных сделок сами по себе не свидетельствуют ни о злоупотреблении правом со стороны компании, ни о наличии предусмотренных законом оснований для признания сделки ничтожной на момент ее заключения 123.

Как видно из анализа данного дела, Президиум ВАС РФ сделал обратный шаг в сторону либеральной трактовки сущности справедливости, так как, не установив прямых доказательств сговора менеджмента завода с представителями компании-контрагента, т. е. процедурной несправедливости (неравенства преддоговорных возможностей), по сути, признал действительным явно убыточный, неэквивалентный договор.

Таким образом, Президиум ВАС РФ проследовал в фарватере либерального учения. Как указывает в связи с этим профессор Коллинз, данное учение основывается на том, что система договорного права, приверженного принципу свободы договора, не должна контролировать договорную справедливость. Не имеет значения, что покупатель заплатил непомерную цену либо продавец получил чрезвычайно мало, принцип свободы выбора условий договора должен запрещать интервенцию, направленную на восстановление баланса в обязательствах. Право должно рассматривать исключительно вопросы процедурной справедливости, чтобы свобода сторон договора не была ограничена понуждением, насилием, обманом, злоупотреблением доверия и другими подобными факторами 124.

Однако не является ли подобная трактовка договорной справедливости излишне однобокой, не скрывает ли мерцание процедурной грани справедливости мрак эгоизма и наживы? Как видно из приведенного примера, последовательная реализация судом исключительно процедурного аспекта договорной справедливости может потворствовать антисоциальному поведению, которое еще Аристотель обозначал как несправедливое и алчное 125.

В связи с этим представляется верным вывод Стивена Смита, что субстантивно (материально) несправедливый договор не относится к такому сорту договоров, которые должны быть поддержаны правом 126. Действительно, общество заинтересовано в обоюдной прибыльности, а не убыточности договоров, особенно в сфере предпринимательских отношений. Рыночный оборот должен быть сферой делового сотрудничества, направленного на достижение общего социального блага, а не полем войны и алчной наживы.

Как справедливо отмечает Е.В. Богданов, «присутствие публичной компоненты в предпринимательских договорах имеет принципиально отличное значение от общегражданских договоров: прежде всего она направлена на обеспечение таких общественных интересов, как прибыльность предпринимательской деятельности, удовлетворение общественных потребностей в товарах, работах, услугах и т. д., реализацию конституционного принципа – принципа социального государства. Поэтому предпринимательские договоры следует отнести к особому типу гражданско-правовых договоров – социальным договорам». Это и обусловливает, как отмечает названный автор, что «государство принимает меры к недопущению внеэкономического обогащения предпринимателей, увеличения объемов их богатства без адекватного производства необходимых обществу товаров, работ, услуг» 127. Аналогичным образом высказывается и Джеймс Гордли, считающий принципом то, что ни одна из сторон обмена не должна обогащаться за счет издержек другой 128.

На этом основании можно утверждать, что в целях обеспечения социального блага суд должен иметь право осуществлять интервенцию в договоры при наличии явной неэквивалентности во встречных представлениях, т. е. несправедливости в результатах. При этом представляется целесообразным не делать четкого противопоставления между процедурной и материальной справедливостью, поскольку они являются лишь проявлениями единого начала справедливости.

В связи с этим вызывают интерес выводы Войцеха Садурского, пересматривающего традиционные аргументы о двух разграничениях справедливости на процедурную и материальную, а также на коммутативную (commutative justice) и дистрибутивную (distributive justice). При этом названный автор делает вывод о соотношении процедурной справедливости с коммутативной (обменивающей), а также материальной с дистрибутивной (распределяющей) 129.

Как уже указывалось выше, данная классификация справедливости восходит к учению Аристотеля, изложенной в его «Никомаховой этике». Аристотель прямо выделил общую и частную справедливость, при этом последняя как раз и была разделена им на дистрибутивную (distributive) и корректирующую (corrective). Корректирующая справедливость в современной цивилистической литературе рассматривается как выражение арифметического равенства 130, например, между размером причиненных имущественных потерь кредитору и суммой убытков, подлежащих взысканию с должника. Дистрибутивная форма справедливости представляет собой геометрическое равенство в пропорциях, основанное на каком-либо общепризнанном критерии, и связано с распределением в обществе либо в группе лиц благ либо бремени между отдельными субъектами. При этом, как отмечает Андре Гольд, даже если такая группа состоит всего из двух субъектов 131. Данное замечание представляет непосредственный интерес для цивилистики, поскольку прямо указывает на возможность оценки справедливости в распределении материальных благ между участниками конкретного договорного отношения.

Некоторыми учеными для корректирующей справедливости используются уточняющие категории, как, например, коммутативная (обменивающая) или интерактивная (interactive – взаимодействующая) справедливость. Это обусловлено тем, что аристотелевская корректирующая справедливость охватывает, например, как договорные отношения, так и внедоговорные: деликтные и кондикционные 132. Поэтому для договорного оборота представляется удобней использовать категорию коммутативной (обменивающей) справедливости, не забывая то, что это просто проявление корректирующей справедливости.