Василий Пономаренко - Электронное гражданское судопроизводство в России: штрихи концепции. Монография

Однако в начале своего практического пути словообразование зачастую стихийно и не подчиняется никаким внешним (в том числе логико-лингвистическим) требованиям: «случайное словоупотребление является не больше чем произвольным использованием языковых средств без особого их осмысления, часто не имеющим смысловых оснований и не соответствующим правилам формирования терминологии. Такие словообразовательные модели часто выбираются авторами концептуальных текстов с большой степенью условности, а нередко и с целью придания яркого образного характера, от которого в последующем трудно освободиться, даже если позднее удастся подобрать более рациональные и научно обоснованные выражения сущности предмета. Концептуальные рабочие термины должны оставаться рабочими до тех пор, пока они не перейдут в разряд нормативно-правовых, где они должны наполняться праворегулирующим либо правообеспечивающим содержанием» 186.

Представляется, что ставший бездумно общеупотребительным термин «электронное правосудие» может послужить характерным примером и результатом такого рода словообразования. Сложившись «стихийно», он не отвечает внутренней словесно-логической форме обозначаемого им явления, а следовательно, «закону образования понятий, т. е. закону развития, последовательную диалектическую смену моментов которого отображает развитие самого смысла» 187.

Именно с уяснения смысла следует начинать отыскание внутренней формы слова, могущего вербально выразить существо правового явления.

Итак, какой же смысл вкладывается в понятие, адекватное имя которому нам предстоит отыскать?

В первом параграфе мы пришли к выводу о том, что под электронным правосудием следует понимать такой судебно-юрисдикционный порядок рассмотрения гражданских дел, который всецело (включая совершение всех необходимых процессуальных действий) опосредуется электронной формой выражения (закрепления) процессуальной информации и взаимодействия участников гражданского судопроизводства 188.

Рассмотрим, насколько определенное выше понятие соответствует термину, это понятие обозначающему. Для этого предпримем семантический анализ каждого из слов, составляющих рассматриваемый нами термин: «электронное» и «правосудие». По понятным причинам начнем с основного – существительного.

То разнообразие, которым отличаются разномастные определения «правосудия» даже в традиционных орфографических словарях, наглядно свидетельствует о многоаспектности, почти «неуловимости» для внешней (языковой) фиксации смысловой (внутренней) формы этого слова.

Так, по определению В.И. Даля, «правосудие» – «правый суд, решение по закону, по совести… правда» 189. С.И. Ожегов определил правосудие гораздо более лаконично и формально – как «деятельность судебных органов» 190. А в словаре Д.Н. Ушакова под правосудием понимается как «деятельность судебных органов, основанная на законе», так и «судебная деятельность государства (юстиция)» вообще 191.

Казалось бы, кто может иметь более полное представление о содержательном значении понятия «правосудия», как не представители процессуальной науки, призванной детально изучать порядок его осуществления и снабжать этот порядок максимальной определенностью и эффективностью. Однако и в процессуальной доктрине ответа на этом вопросу обнаружить не удалось.

Находясь в заданных темой настоящего исследования жесткий содержательных рамках, приведем краткий обзор наиболее заметных устоявшихся точек зрения процессуалистов относительно существа «правосудия» как явления государственно-правовой действительности.

В советской процессуалистике, которой было свойственно овеществлять, материализовывать предмет исследования, уходить от всякого рода (даже очевидных) его абстрактных проявлений, под правосудием понималась «деятельность специальных государственных органов – судов, осуществляемая путем рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях в установленном законом порядке гражданских и уголовных дел с целью всемерного укрепления социалистической законности и правопорядка. Правосудие осуществляется судом при рассмотрении уголовных и гражданских дел в качестве суда первой инстанции, в кассационном порядке, в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам» 192.

Как видно из приведенной дефиниции, существо определяемого явления сведено ее автором к материально осязаемой деятельности советских судов, и только. Функциональная роль (идеальное проявление) правосудия как абстрактной теоретической категории оставлена здесь без всякого внимания.

Переходя к краткой характеристике определений правосудия, сформулированных отечественными авторами в современный период развития процессуальной науки, с благодарностью воспользуемся обстоятельным их обзором, приведенным в статье Н.А. Громошиной «Судебная власть и правосудие в гражданском судопроизводстве» 193.

По мнению автора, в вопросе о существе правосудия и его содержании за последнее десятилетие в литературе обозначились две тенденции. Первой из них можно считать продолжение советской традиции определять правосудие через материализованную в объективной действительности деятельность судов. В то же время современные последователи этой традиции формулируют более содержательные определения, содержащие перечисление несравненно большего количества отличительных признаков правосудия от иных видов государственной деятельности 194.

Вторая отмеченная Н.А. Громошиной тенденция заключается в рассмотрении современными процессуалистами правосудия исключительно во взаимосвязи с судебной властью. Широкий спектр мнений в рамках этой тенденции может быть систематизирован следующим образом. Правосудие – это:

• основная функция судебной власти (А.В. Цихоцкий 195, С.К. Загайнова 196);

• цель судебной власти и совокупность определенных принципов (С.Л. Дегтярев) 197;

• синоним справедливости (М.А. Фокина) 198;

• поиск права (Г.А. Гаджиев) 199.

При ознакомлении с приведенным перечнем бросается в глаза качественная новизна бытующих в современной науке точек зрения на само существо, правосудия и внутреннюю (смысловую) форму этого слова. По сравнению с советскими современные представления о правосудии не исключают из поля зрения и изучения его абстрактное проявление, ранее не рассматривавшуюся функциональную (идеальную) сторону рассматриваемого явления.

С одной стороны, нет оснований с этим не согласиться, поскольку качество идеи, принципа, некоего ожидаемого результата со всей очевидностью правосудию присуще. Однако, думается, впадать в крайности, двигаясь в этом направлении, тоже не стоит. И вот почему.