Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том III

С белым шрамом под левым соском
Он дошёл до земли до чужой.
Под Тильзитом, пройдя марш броском,
Вновь снаряд встретил правой ногой.
В госпитальном вагоне, в бреду,
Обнажением нервов, больной,
Слышал, как батальоны идут
И ложатся в землице чужой.

И стонали в землице чужой
Души павших, взывая к живым:
Как нам быть без землицы родной,
Как вернуться к могилам родным?
Не окончится эта воина,
Пока будем в землице чужой.
Привезите, родимые, нам
Хоть по горсти землицы родной.

Возвратившись с Победой домой,
Свои раны отец залечил.
На земле я родился Тверской
И с отцом всю её изучил.
Много лет, позабыв про покой,
Ярче делая жизнь для людей,
На земле я тружусь, на Тверской,
Создавая энергию в ней.

В День Победы, душой отдыхать,
На тенистый погост я иду.
Здесь лежат и отец мой и мать
И в землице Тверской меня ждут.
Пролетит много вёсен и лет,
Но огнём невечерней зари,
Несказанный, немеркнущий свет
Над землёю Тверскою горит.

Io era già da quell` ombre partito,
e seguitava l'orme del mio duca,
quando di retro a me, drizzando `l dito, [3]

una gridò: «Ve` che non par che luca
lo raggio da sinistra a quel di sotto,
e come vivo par che si conduca!». [6]

Li occhi rivolsi al suon di questo motto,
e vidile guardar per maraviglia
pur me, pur me, e `l lume ch'era rotto. [9]

Вослед вождю, послушливым скитальцем,
Я шел от этих теней все вперед,
Когда одна, указывая пальцем, [3]

Вскричала: «Гляньте, слева луч нейдет
От нижнего, да и по всем приметам
Он словно как живой себя ведет!» [6]

Я обратил глаза при слове этом
И увидал, как изумлен их взгляд
Мной, только мной и рассеченным светом. [9]

«Perché l'animo tuo tanto s'impiglia»,
disse «l maestro, «che l'andare allenti?
che ti fa ciò che quivi si pispiglia? [12]

Vien dietro a me, e lascia dir le genti:
sta come torre ferma, che non crolla
già mai la cima per soffiar di venti; [15]

ché sempre l'omo in cui pensier rampolla
sovra pensier, da sé dilunga il segno,
perché la foga l'un de l'altro insolla». [18]

Che potea io ridir, se non «Io vegno»?
Dissilo, alquanto del color consperso
che fa l'uom di perdon talvolta degno. [21]

«Ужель настолько, чтоб смотреть назад, —
Сказал мой вождь, – они твой дух волнуют?
Не все ль равно, что люди говорят? [12]

Иди за мной, и пусть себе толкуют!
Как башня стой, которая вовек
Не дрогнет, сколько ветры ни бушуют! [15]

Цель от себя отводит человек,
Сменяя мысли каждое мгновенье:
Дав ход одной, другую он пресек». [18]

Что мог бы я промолвить в извиненье?
«Иду», – сказал я, краску чуя сам,
Дарующую иногда прощенье. [21]

Entanto per la costa di traverso
venivan genti innanzi a noi un poco,
cantando « Miserere » a verso a verso. [24]

Quando s'accorser ch'i non dava loco
per lo mio corpo al trapassar d'i raggi
mutar lor canto in un «oh!» lungo e roco; [27]

e due di loro, in forma di messaggi,
corsero incontr» a noi e dimandarne:
«Di vostra condizion fatene saggi». [30]

Меж тем повыше, идя накрест нам,
Толпа людей на склоне появилась
И пела «Miserere», по стихам. [24]

Когда их зренье точно убедилось,
Что сила света сквозь меня не шла,
Их песнь глухим и долгим «О!» сменилась. [27]

И тотчас двое, как бы два посла,
Сбежали к нам спросить: «Скажите, кто вы,
И участь вас какая привела?» [30]